-Шон? — Его трясло, голос был очень слаб, а глаза грозили закатиться в любую секунду, но вот в них пронеслось осознание и из уголков глаз брызнул поток слёз. — Я... Я... Я сделал всё это... Всё, всё, всё.

Схватившись руками за голову, Пит заходился в истерике, так что мне пришлось подскочить к нему, хватая ладони, пальцы которых впивались в голову, оставляя кровавые дорожки.

-Тише. Тише, старина. Всё позади...

Я не успел договорить. Видимо, вспомнив что-то особенно мерзкое, Паркера вырвало прямо мне под ноги. Свернувшись калачиком, он зашёлся дрожью, не попадая зубами друг на друга.

Мне было тяжело видеть его таким. Тяжело осознавать, во что он превратился... И из-за чего? Как так получилось? Знал ли он сам к чему всё идёт и почему не попросил помощи?

Столько вопросов, но...

Вновь глянув на Питера, я понял, что скорее всего задать их смогу ещё очень не скоро. Мои глаза зацепились за последний кусочек уцелевшей костюма. Сине-красный кусочек ткани с обгоревшими краями.

Глава 90

Я стоял в обычной одежде и без маски, убрав дрожащие ладони в пальто. Находиться в больнице было тяжело, но я не мог не прийти. И сейчас ощущал, как в моём сердце растёт пустота, пока мои глаза внимательно разглядывали сквозь прозрачное стекло моего друга, Питера Паркера.

Перед глазами мелькали сцены из нашего детства, один кадр за другим, отчего сводило скулы, а зубы грозили треснуть от напряжения. Меня самого потряхивало, а сердце стучало, как форсированный двигатель.

Я застыл в полутени, поглощённый своими мыслями, не в силах зайти внутрь и предстать перед родными Питера, который выглядел как тень самого себя. Его полное бессознательное состояние казалось ужасной иронией, учитывая всю силу и храбрость, что он когда-то проявлял на защите Нью-Йорка и мира. «Человек-Паук» теперь только память, застывшая в глазах его близких.

Они все были здесь. Даже старые и нелюбимые родственники приходили навестить его, как и большая часть наших друзей. Они приходили и уходили, а я продолжал стоять здесь, чувствуя, как силы медленно покидают меня, несмотря на закалённое тренировками и боями тело.

Мэри Джейн с надеждой смотрела на его лицо, как будто искала искру, возможность вернуть его, но в глубине души она знала — тот, кого она любила, ушёл навсегда. Её рыжие волосы сбились в комки, а заплаканные глаза опухли и покраснели, столько слёз она пролила.

Дядя Бен и Тётя Мэй сидели рядом, их глаза полны печали и отчаяния. Каждый из них надеялся, что однажды он снова заговорит, сможет стать самим собой, но врач уже предостерегал их о том, что этого может и не произойти.

Два пожилых родственника, что заменили мальчику родителей. Из них будто вынули саму жизнь, заставив мигом постареть на десяток лет.

-Он пережил слишком много, — тихо произнёс врач, его голос был полон не только сочувствия, но и печали. — Стресс, страхи, этой тени не рассеять никакими словами. Его разум закрыт, а ключ потерян. Да, — продолжал он, глядя в мои глаза, стоя рядом и так же разглядывая трагичную картину за стеклом, — он станет навсегда запертым в этом аду.

Я не ответил. Просто не было сил. Моя маска больше не скрывала душевной боли, я чувствовал, как внутри нарастает беспокойство. Питер, мой друг, стал жертвой системы, которая не могла защитить одного из лучших так называемых героев. Врач продолжал говорить о последствиях травмы, о том, как крушение его личности может затмить всё существо, но я не слушал.

Моё внимание привлек телевизор, висящий на стене в углу, где новостной репортер с серьёзным лицом обсуждал инфоповоды о Человеке-Пауке и его истинной личности. Фотография из того проклятого переулка мелькнула на весь экран, показывая, что я был слишком самоуверен... В который раз. В этот мимолётный момент все слова врача растворились в экранном сиянии.

«Теперь все узнали... Все узнали, что сделал не ты. Это не мог быть ты и я никогда не поверю, что ты не противился воле этого чудовища».

Где-то на периферии врач продолжал говорить о том, что, возможно, когда-то Питер сможет восстановить свои воспоминания, найти смысл в этом ужасе. Но кто знал, что ждёт их в будущем? Я понимал, что в этом мире осталась лишь тень справедливости, и к Питеру она больше не повернётся лицом, обрекая его на жуткое существование.

-Бессмысленно, — мой собственный голос было не узнать. — как же всё бессмысленно...

Размышляя о Питере, Я вспоминал собственный путь, как пробивался через тьму, не опуская руки. Мне всегда казалось, что каждый, кто становится жертвой системы, должен подняться и сражаться, даже если всё кажется потерянным. Но как объяснить это человеку, который, кажется, потерял всё?

Сквозь ожидание и тревогу я с трудом поднялся с места. Внутри меня зарождалось что-то мощное — желание сделать что-то, изменить ситуацию. Подойдя ближе к стеклу, я дотронулся холодными пальцами до него, оставляя небольшой мутный след.

«Пит, я не смогу вернуть Человека-Паука. Но зато я смогу вернуть тебя».

Сжав челюсть в последний раз, резко разворачиваюсь на пятках, намереваясь поскорее покинуть это место.

Но Эм-Джэй заметила мои телодвижения и, словно прочитав мои мысли, девушка выбежала из палаты, хватая меня за край пальто. В её глазах заполыхала надежда, а сама она спросила с мольбой в голосе:

-Ты собираешься что-то сделать?

Молчаливый кивок был моим ответом. Я знал, что нужно действовать. Питер нуждался не только в лечении, ему требовалась поддержка, чтобы преодолеть этот мрак. Но пока все будут помнить о том, что случилось, ничего не изменится... Он сам не сможет измениться. Замкнутый круг, который стоило просто разорвать.

-Я всё исправлю. Но прежде... Мне нужно поговорить с ним, — обогнув Эм-Джей, я всё же набрался в себе смелости, чтобы попытаться поговорить с Питом в последний раз, прежде чем совершу задуманное. — Может, он ещё способен услышать...

Не дождавшись ответа, подхожу ближе к Питеру, стараясь не смотреть на дядьку Бена и тётю Мэй. Я просто боялся взглянуть им в глаза. Мой голос стал тихим, но полным решимости. Присев перед кроватью друга, я заглянул в его пустые глаза, смотрящие в потолок:

-Ты не один. Мы все здесь, и ты не только Человек-Паук. Ты Питер. Питер Паркер, вот кто настоящий герой. Верь в это. Верь в себя. — Моя ладонь сомкнулась на трясущихся пальцах Питера. — Верь в мою веру