Шрифт:
Закладка:
— Ага, — кивнул Хольгер. — Хорошо… Не слишком далеко?
— Крейсер же движется, — напомнил Гедимин. — Как раз долетит.
— Движется… — покачал головой химик. — Как представлю себе манёвры реактором в полёте…
— Ты сам меня в это втащил, — отозвался ремонтник. — Что-то же ты при этом думал… А кстати — как вообще мы будем пульсировать реактором?
Вагон едва заметно дрогнул и замедлил ход — до выхода на полигон оставались считанные десятки метров. Хольгер встал с контейнера и подошёл к закрытому люку.
— Надо бы убавить охрану, — вполголоса сказал он, переключив коммутатор. — Кислорода не напасёшься.
…Глайдер ждал их у пирса — маленький, но тяжёлый из-за экранирующей обшивки. В него погрузили ирренций. На борт поднялись четверо — Гедимин, Хольгер и двое охранников: со стороны Гедимина — Васко Марци, со стороны Хольгера — Шемсин Тарс. Остальные с передатчиками наготове отправились в наблюдательный бункер — «там кислорода больше», как сказал, отключив коммутатор от общей связи, Хольгер. Гедимин облегчённо вздохнул — уследить, чтобы головы и руки не оторвало двоим охранникам, было проще.
У экранированного фургона не было ни одного иллюминатора; о прибытии на месте сармат узнал, когда транспорт плавно нырнул, дрогнул и, проскользив немного, остановился. Гермолюк зашипел, приоткрываясь.
— Кратер Кей. Высаживаемся, — Хольгер, жестом послав вперёд пару охранников, подошёл к люку. Гедимин выходил последним, придерживая на плече контейнер с ирренцием.
Этот кратер, по-видимому, появился недавно, и мелкие метеориты не успели искрошить его дно, — вместо рыхлого грунта под ногами была твёрдая поверхность с торчащими из неё обломками тугоплавкой породы. Гедимин довольно кивнул — сюда можно было поставить реактор, не сдирая верхний слой на метры вглубь.
Глайдер взлетел сразу же, как закрылся за сарматами гермолюк, — Гедимин только увидел, как желтовато-рыжий силуэт мелькнул в чёрном небе.
— Сатурн, — сказал Хольгер, подняв взгляд к горизонту. — Прямо над горами, видишь?
Гедимин смотрел на Солнце. Отсюда, без прикрытия атмосферы, оно казалось больше и ближе, и странно было видеть его одновременно с Сатурном и множеством звёзд на чёрном «ночном» небе. Он начал по привычке искать Луну, но сам себя одёрнул и беззвучно усмехнулся. «Вот же она!» — он опустил взгляд вниз и, ускорив шаг, пошёл к странному рыжеватому холму на краю равнины. «Лезет чушь в голову…»
Холмов было два: один — невдалеке от места высадки, второй — в сотне метров от первого. Оба поднимались над поверхностью на пару метров и со стороны выглядели как продолжение рельефа. Облицовка, сделанная из фэнрила, в точности воспроизводила каменные складки и малочисленные обломки на дне кратера, и понять, где находятся купола, можно было только по их теням.
— Вот не лень им было возиться, — пробормотал Гедимин в респиратор. В наушниках послышался смешок.
— Тут ещё туннель для входа. Ползи осторожно, он узкий, — предупредил невидимый Хольгер. — Я сейчас из него выйду, и связь прервётся.
Гедимин приподнял крышку, выстланную снаружи тонким слоем фэнрила, и втиснулся в узкий тёмный туннель. Здесь был шлюз для сохранения кислорода, внутрь набралось немного воздушной смеси; Гедимин переключил дыхание на респиратор и вдохнул полной грудью, выползая в тесный освещённый отсек.
— Обсидиан уже здесь, — сказал ему Хольгер, на секунду повернувшись к шлюзу. — Ториевый, как я и просил. Проверим новые линзы сразу в деле.
Над рабочим пространством, занимавшим пол-отсека и прикрытым защитным полем, был прикреплён к стене чертёж — увеличенная копия того, что нарисовал Гедимин в ежедневнике, системы линз для реактора-прожигателя.
— Ничего такого, что мы раньше не делали, — сказал Хольгер, закрепляя в тисках пластину тёмно-бурого стекла. — Подвижные системы линз, по четыре в наборе…
— Нет, — Гедимин придержал его за плечо, и химик, обернувшись, удивлённо мигнул. — Неподвижные. Нет смысла двигать линзы. Не успеешь.
Хольгер мигнул ещё раз.
— Так ты предлагаешь…
— Только реактор, — кивнул Гедимин. — По-другому не заработает.
— Мать моя пробирка, — пробормотал Хольгер. — Я думал, обойдётся малой кровью. Ты уверен, что реактор сработает быстрее, чем линзы?
— Мгновенно, — ответил ремонтник. — Сдвиг стержня на миллиметр и вывод целой линзы из системы — результат один, а время — разное.
— Чертёж уже есть? — спросил Хольгер, отложив пластину обсидиана в сторону. Гедимин поморщился.
— Ерунда, а не чертёж, — он протянул химику раскрытый ежедневник. — Вот эти твэлы отвечают за координаты по омикрону. А отсюда пойдёт сигма.
— Сигма… Что тут за символ? — Хольгер повернул страницу боком.
— Сброс стержня. И тут видно, как спускается волна сигмы. Быстрый пульсирующий выброс. Только одно… — Гедимин отобрал ежедневник и тяжело вздохнул. — Я так никогда не делал. Для твэлов это опасно.
Хольгер перевёл задумчивый взгляд на дальнюю стену. Сквозь неё ничего нельзя было разглядеть, но купол, прикрывающий реактор, находился именно там.
— Вот сейчас сходи и попробуй. Только на отдельном твэле, — спохватился химик. — Весь реактор не трогай. А я займусь обсидианом.
08 июня 37 года. Луна, кратер Кей, малый полигон — кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»
Узкая четырёхметровая скважина светилась зеленью — на дне медленно остывали, активно излучая во все стороны тепло и омикрон-кванты, два деформированных твэла. Гедимин смотрел на колодец и болезненно щурился — бросать тут ирренций, явное свидетельство нелегальных экспериментов, ему хотелось менее всего, но вывозить неостывшие твэлы на базу было не в чем.
— Не учли, — вздохнул Хольгер, выключая дозиметр; он смотрел на скважину с опаской, стараясь держаться от края подальше — как минимум, на расстоянии вытянутой руки. — А остынет оно здесь, на поверхности?
Гедимин пожал плечами.
— Ну, прогреет базальт… Реакции уже нет, короткоживущих мало, — до завтра они выгорят. Надо будет контейнер с водой…
— М-да, — Хольгер снова взглянул на скважину и
