этой комнате, на этом диване, и то удовольствие!! И всё, что произошло с ним в тот день, он помнил: никто не мог быть более уверенным в себе и спокойным, чем он сам. Интересно, когда она вернётся? Как подействовал на неё его визит сюда? До какой степени высока её гордость? Поняла ли она, что он пришёл ради неё, а не тётки? «Если ты потерпишь неудачу на этот раз, то можешь с ней навсегда распрощаться!..»

Он услышал лёгкое стучание её сабо, затем в дверях появилась и сама Зануба в белом платье с красными розами и кушаком, унизанным блёстками. Голова её не была покрыта, волосы заплетены в две толстые косы, и свободно лежали за спиной…. Он встретил её стоя с улыбкой, ибо то, что она принарядилась, придавало ему оптимизма. Она улыбкой поприветствовала его и сделала знак сесть, затем села на диван, что стоял посредине, справа от стены, и не без удивления сказала:

— Добро пожаловать, какой сюрприз!

Господин Ахмад улыбнулся в ответ и спросил:

— Интересно, какого рода этот сюрприз?

Вскинув загадочно брови, что не говорило о том, серьёзно ли она настроена или только насмехается над ним, она произнесла:

— Конечно, радостный!

«Поскольку нашим ногам позволено вступить в этот дом, то мы должны примириться с разными видами её кокетства, как тяжёлыми, так и лёгкими…»

Он внимательно и спокойно осмотрел её тело и лицо, словно ища в них то, что так мучило и попирало его достоинство. Наступило молчание. Она подняла голову в его сторону, не говоря ни слова, однако в её движении был немой вежливый вопрос, словно она хотела сказать: «Мы к вашим услугам».

Ахмад лукаво сказал:

— Долго ли мы будем ждать госпожу? Она ещё не закончила одеваться?..

Она уставилась на него удивлённо, сузив глаза, и ответила:

— Госпожи нет дома…

Сделав изумлённый вид, он спросил:

— А интересно, где же она?

На губах её выступила таинственная улыбка, и качнув головой, она ответила:

— То, что знаю я, известно и вам…

Он немного задумался над её ответом, а затем сказал:

— Я-то думал, она ставит тебя в известность о том, куда ходит.

Она пренебрежительно отмахнулась рукой со словами:

— Вы слишком хорошо думаете о нас. — Тут она засмеялась. — Время военного правления закончилось! И если хотите, вы вправе знать о её перемещениях даже больше моего!

— Я?!

— А почему нет? Разве вы не её старинный друг?

Он пристально смотрел на неё с говорящей улыбкой:

— Старинный друг и чужак — это одно и то же. Интересно, а твои старинные друзья сообщают тебе о своих передвижениях?

Она приподняла правое плечо, презрительно искривив лицо:

— Нет у меня друзей, ни старых, ни новых…

Он покрутил кончиком усов и сказал:

— Так говорят только тем, у кого нет мозгов. Однако те, у кого есть хоть чуточку ума, и представить себе не могут, как можно находиться рядом с тобой и не стараться стать твоими друзьями…

— Это всего лишь представления таких благородных людей, как вы!.. Однако это остаётся только плодом вашего воображения. Причина в том, что вы старый друг этого дома. А не хотелось ли вам однажды подарить и мне частичку такой дружбы?

Он нахмурился от замешательства, а затем без колебаний сказал:

— В те времена я был им. Я имею в виду, что просто обстоятельства были такими, что…

Она щёлкнула пальцами и насмешливо сказала:

— Может быть, это те же обстоятельства — увы! — встали между мной и другими!

Он откинулся на спинку дивана быстрым наигранным жестом, затем взглянул на неё поверх своего крупного носа, и покачал головой, будто прося у Господа избавить его от неё:

— Ты загадка. Я признаю, что беспомощен перед тобой!

Она скрыла улыбку, вызванную его восхищением перед ней, и сделала удивлённый вид со словами:

— Я не понимаю ничего из того, что вы говорите. По-видимому, вы и я находимся по разные стороны. Самое главное, вы сказали, что пришли к моей тёте. Так есть ли у вас какое-нибудь послание, которое я передам ей, как только она вернётся?

Господин Ахмад усмехнулся и сказал:

— Скажи ей: «Ахмад Абд Аль-Джавад приходил сюда пожаловаться на тебя, и не застал её дома!»

— Пожаловаться на меня?! А что я такого сделала?

— Скажи ей, что я пришёл пожаловаться ей на твою жестокость. Это несвойственно красавицам!

— До чего эти слова достойны мужчины, который из всего делает предмет для своих шуток!

Он выпрямился и уже на полном серьёзе сказал:

— Упаси Господь, если я сделаю тебя предметом своих шуток! Моя жалоба искренняя, и как мне кажется, ты осведомлена о ней. Но все красавицы кокетливы, и имеют полное право флиртовать. Однако они должны также и быть милосердными.

Облизав губы, она пробормотала:

— Удивительно!..

— Нет ничего удивительного, конечно же! Помнишь ли ты, что было вчера в лавке ювелира Йакуба? Разве такое сухое обращение при встрече заслужено человеком, который гордится своей дружбой с тобой и таким давним знакомством? Я бы хотел, чтобы ты обратилась ко мне за помощью, например, в торге с ювелиром, хотел бы, чтобы ты дала мне шанс проявить свой опыт в твоих интересах, или даже согласиться пойти на одну ступень выше — предоставить всё это дело мне, как если бы тот браслет был моим или его хозяйка была моей госпожой!..

Она улыбнулась, вскинув брови с некоторым смущением, затем лаконично ответила:

— Благодарю…

Мужчина глубоко вздохнул, наполнив воздухом широкую грудь, затем с воодушевлением сказал:

— Таких как я, не убедить благодарностью. Какая польза