…Должно быть, сейчас я нахожусь очень близко к месту захоронения Занту — будь проклят тот черный день, когда я осмелился заглянуть в ужасающие наводящие на жуткие размышления страницы «Писания Понапе», которое укрыто в архивах библиотеки Кестера, и нашел ключ, который вывел меня на путь к гробнице колдуна, где вместе с ним, как утверждается, похоронены его надписи, по слухам содержащие страшные знания Древнейших Документов… Если чей-либо взгляд, кроме моего, когда-либо коснется этих нацарапанных страниц, послушайте меня: есть некоторые вещи, которые мы не должны находить…

Позже (в тот же день)

Размышлял о тех мрачных, нечестивых откровениях, намеки на которые оставил Альхазред: говорю вам, старый араб знал, черт возьми! Устало тащусь по этому черному царству ледяных теней и свистящего ветра и ужасно древних скал… здесь сохранились невероятные пережитки, которые взорвали бы умы людей, если бы они столкнулись лицом к лицу с ними, жуткие культы, обитающие в этих забытых землях, из которых мрачные поклонники Чаугнара, которых нашел Ричардсон, наименее страшные (не сам ли Альхазред упоминал о культе пожирателей мертвецов где-то в Ленге?)… пылающие небеса и нечто скрытое за стеной черных гор, которые уходят на север, как крепостные стены какого-то фантастического, высокого до неба барьера, построенного Старшими Богами, чтобы укрыть и удержать в тюрьме немыслимый ужас… какую великую тайну хранят эти замороженные холмы в течение пятисот миллионов лет? Теневая аура какого-то грандиозного откровения угасающего ума преследует мой лихорадочный и измученный мозг — какая-то ужасная и невообразимая Истина, о которой люди никогда не знали…

Еды больше нет; теперь я ползу вперед на четвереньках; я могу добывать влагу из незагрязненного снега, слава богу, но есть нечего… жую кожаные ремни саней… если бы я мог подстрелить одного из этих ракообразных, но безликие, визжащие чудовища избегают приближаться, хотя я замечаю, как они передвигаются на укрепленных высотах… На этот раз я сделал бы больше, чем просто выпил их грязную кровь.

Гораздо позже

Я нашел некрополь в узкой стиснутой горными стенами долине. Он старше камней фундамента Древнего Ура, или даже самой старшей из пирамид. Атлантида еще не появилась из кипящих морей, когда были построены эти невысокие, грубые, плоские каменные гробницы… никакое живое существо не могло быть здесь в течение бесчисленных тысячелетий, но мне не нравятся эти девятипалые следы лап в древних снегах… глубокие, огромные глифы над просевшими дверными проемами в каждой гробнице были начертаны на Накале, Тсат-Йо и Р'льехском; если колдун лежит в этих могилах, я найду его… Как вы думаете, что такого он сделал, что заставило «Писание Понапе», так ужасно проклинать его имя? Какое немыслимое космическое богохульство он совершил, что заставило Их спуститься с Глуи-Во, чтобы утопить весь изначальный Му в бушующих волнах?… (Позже.) Я нашел гробницу, его имя глубоко, но поспешно было выцарапано в старом крошащемся камне над рушащейся перемычкой — Ia! Cthulhu! Дай мне силы, чтобы как-то сдвинуть каменную плиту двери… Я залез внутрь; ничего, кроме черноты и затхлого, вонючего воздуха… не слышно ни звука, ни свиста ветра, ни того проклятого и постоянного вопля среди вершин… сам гроб имеет прямоугольную форму и очень тяжелый, с каменной крышкой, которая, кажется, весит целую тонну… Меня не интересовали надписи, вырезанные по краям крышки, и я торопливо отвел глаза от имени, написанного там, в предупреждении… Ах! наконец, крышка отодвинута… Я должен сделать паузу, чтобы отдохнуть, должен набраться сил… я очень слаб; сердце еще работает… теперь, посветить фонариком внутрь! Десять черных нефритовых таблеток, украшенных узкими рядами крошечных символов, которые напоминают иератический Наакаль… высохшие руки прижимают их к костлявой груди мумифицированного существа… Я должен осмотреться, чтобы выяснить, не оставил ли Занту другие артефакты или талисманы, представляющие интерес для науки…

О Боже. Боже. Почему все это кажется мне настолько ужасно знакомым? Я никогда не пытался зайти так далеко… «некоторые вещи, которые мы не должны отыскать!», Фактически, теперь я мог посмеяться над своими собственными словами… Ветер снаружи ужасно холодный, пронзительный вой снова наполнил мои уши… я прижимаю каменные таблички к своей груди, ледяной холод проникает в мою плоть под меховыми одеждами… снова в холмы, к пустынному песчаному плато за их пределами… Я умру здесь в одиноком Тсанге, я думаю, но не в той избегаемой долине с доисторическими гробницами, не там!.. Боже, позволь мне вырвать это из моего разума… позволь мне забыть незабываемое… ЭТО ЛИЦО!.. этот ужасный момент сокрушительного откровения… когда свет моего факела, разлился вверх, мимо иссохшей костлявой грудной клетки с болтающимися клочками сухой и древней плоти… к черепу, чья плоть высохла, но черты лица были еще узнаваемы… мои ужасные крики звенели и звенели и умирали в содрогающемся эхо в этой закрытой каменной комнате… я словно сошел с ума… мой мозг горит и трепещет… я с трудом бреду по мертвому кристаллическому песку… но кто может обвинить меня? Откуда я мог знать?… «некоторые вещи мы не должны отыскать»… О, Боже, лицо мумии…О, Боже, О, Боже, О, Боже, я должен был догадаться. Ибо это было мое собственное лицо.

Перевод: Р. Дремичев

Лин Картер

Шаггаи

Lin Carter «Shaggai», 1971

«Мы живем на безмятежном острове невежества посреди черного моря бесконечности, и это не означает, что мы должны путешествовать вдаль.»

Г. Ф. Лавкрафт

Примечание редактора: Касательно нижеследующего текста Лин Картер пишет — несомненно, не серьезно: «Недавно я получил копию перевода Эйбона Гаспара дю Норда (это была ужасная сделка, поэтому я избавлю вас от ее деталей) и, сравнивая этот текст с другими версиями, отметил к моему удивлению, что даже первосвященник Атлантиды, Кларкаш-Тон, не осмеливался включить приведенный ниже эпизод в издание Коммориомского цикла мифов; поэтому я переложил его со старомодного французского следующим образом.»

Трижды я, некромант Эйбон, вызывал демона Фарола из его отдаленных ультра-космических бездн, лежащих за пределами линейного пространства, и трижды он материализовывался в герметичной подземной камере, и каждый раз принимал форму черного, клыкастого, циклопического существа с руками, как извивающиеся змеи.

Каждый раз я требовал от Фарола пояснений неясной и загадочной фразы из Пнакотикских Рукописей — навязчивая и трудная загадка, секрет которой так долго ускользал от меня. «Берегись вызывать То, что сильнее тебя; помни о гибели тех, кто вызвал Червя, что грызет в ночи.»

Пока я не познал истины этого непонятного и таинственного текста, я знал, что не могу продвинуться дальше в моем