и тебя тоже. Мою скорбь не прогнать.

– Ты теперь император, ренга. Люди смотрят на тебя с надеждой. Ты должен убедить их, что этот союз – ответ на угрозу со стороны льуку. Нет ни единого мига, когда ты не на виду, – так не позволяй же мукам сердца отразиться на лице.

– Я не такой, как отец или ты! Я поначалу обиделся, когда папа выбрал тебя, а не меня, а теперь понимаю, что он был прав. Тиму не знает, как надо править, и я тоже.

– Не позволяй поступкам отца или моим ограничивать твой выбор. Я уверена, ты проложишь свой курс. Ты знаешь, что отец специально изобрел корону с танцующими нитками раковин каури, чтобы она скрывала лицо, когда его обуревали сомнения? Никто из нас не рождается с умением носить маску – но постепенно мы врастаем в нее.

Когда настал благоприятный для отплытия час, музыканты в порту заиграли. Каких только инструментов здесь не было: сладкоголосые кокосовые лютни с шелковыми струнами, веселые бамбуковые флейты, жизнерадостные ритмические палочки, гулкие каменные литавры, бодрые окарины, дерзкие маракасы из тыкв, насмешливые поющие мехи из кожи и – по настоянию принцессы Тэры – величаво звенящая бронзовая моафья. Представлены были все семейства инструментов, как если бы все боги ликовали вместе со смертными.

Тэра заключила брата в крепкие объятия и зашептала снова. Громкая музыка мешала другим подслушать их.

– Мать лелеет мечту о Дара, заманчивую и, быть может, даже правильную. Да вот только на пути к ней она склонна прибегать к методам, которые отравляют плоды. Тебе следует учиться у нее, но, когда придет время, будь готов противостоять ей.

– Главное – правильно определить, когда это время наступит, да? – спросил император.

– Вот именно.

Император Монадэту в последний раз крепко обнял сестру, а потом отступил в сторону, и теперь лицо его было невозмутимым.

– Да даруют тебе боги удачное путешествие и успех в новой стране, принцесса Дара.

Тэра повернулась и, сделав последний шаг по земле Дара, поднялась по трапу, чтобы встать рядом с принцем Таквалом. Она не оглядывалась, чтобы не расплакаться. Позволить себе подобную слабость было никак нельзя: недаром ведь имя ее означало «прогоняющая скорбь».

В далеком Пане вывелись детеныши гаринафинов, и теперь, вооруженные знанием, которое передал им принц Таквал, жители Дара вступали в великое приключение, стремясь заручиться доверием своих новых союзников в войне. Это было очень похоже на осторожный танец, который предстояло вести агонам и их новой принцессе.

В море к северу от Дасу, пятый месяц первого года правления Сезона Бурь

Принцесса Тэра и принц Таквал Арагоз стояли на палубе «Прогоняющей Скорбь» и смотрели на Стену Бурь. Рядом с флагманом на волнах покачивались еще девять судов. Флот вез набранных в Дара ремесленников, солдат и ученых, а также книги, семена и инструменты – всех и все, что, по мнению Тэры, могло пригодиться в далекой стране, чтобы помочь ее людям обрести свободу.

– Похоже, теперь можно быть уверенными, что мы приплыли в правильный день, – проговорил Таквал, указывая на силуэт далекого города-корабля льуку.

– Делегация встречающих, – отозвалась Тэра.

Был день, когда, по предсказанию Луана Цзиаджи, Стена Бурь должна была открыться снова и когда ожидалось прибытие подкрепления льуку в Дара. Принцесса подумала, что едва ли среди собравшихся на палубе города-корабля находится пэкьу Вадьу. Они с Дзоми рассчитали, что примерно в это время Танванаки должна рожать, и Тэра попробовала представить, как Тиму – «император Такэ» – проявит себя в роли отца.

– К нам они, по крайней мере, не приближаются, – заметил Таквал.

– Пока мы не станем предпринимать никаких враждебных шагов по отношению к новому флоту, льуку будут соблюдать мир, – сказала Тэра. – Они не могут отрицать, что у нас есть право вести наблюдение здесь, в открытом море.

Супруги общались между собой на смеси языков дара и агонов. Тэра училась быстро, а Таквал был терпеливым учителем. Пока между этими двумя не было любви, только зарождающаяся робкая дружба, способная со временем прогонять скорбь и возделывать души.

Тэра желала открыть свое сердце и наполнить его историей, какую хотела бы рассказать сама: она считала, что на свете нет ничего интереснее этого.

– Начинается! – воскликнула девушка, вытянув руку.

Вихри, образующие непроходимую завесу, стали расступаться. Подобно вышколенной армии на параде, циклоны перестраивались, удаляясь друг от друга и открывая в образовавшемся между ними промежутке спокойный проход, похожий на долину среди гор воды и облаков. Где-то в глубине стены мелькали молнии – фейерверк в честь наступления новой эры.

На расстоянии видны были крошечные силуэты городов-кораблей, входящих в коридор с дальней стороны завесы. Подкрепление принца Кудьу прибыло.

– Поднять сигнальных змеев! – скомандовала принцесса.

Мощные змеи взмыли в воздух с палуб кораблей Дара. Другие их корабли передали сигнал дальше за горизонт. Тан Каруконо расставил флотилию сигнальных судов между Стеной Бурь и Большим островом, растянув ее, словно нитку жемчужных бус, дабы иметь возможность как можно скорее доставлять новости в Пан.

Пан, пятый месяц первого года правления Сезона Бурь

Император Монадэту, все еще в трауре после утраты обоих родителей, которых лишился всего за каких-нибудь несколько месяцев, выступал за проведение против второго флота льуку тайной операции с участием механических крубенов.

– За ночь они запросто потопят один, а то и несколько городов-кораблей и улизнут, не оставив улик, так что льуку не смогут обвинить нас в нарушении мира, – настаивал он.

– Нет, – отрезала императрица Джиа.

– Я тут император! – гаркнул Фиро. – А не ты!

– Ты носишь титул, – возразила Джиа. – но печать Дара в моих руках. Все, спор окончен.

На глазах собравшихся министров и генералов юный император вскочил с трона, перепрыгнул через заваленный документами стол и выбежал из Большого зала для приемов.

– Давайте продолжим, – обратилась Джиа к оцепеневшим чиновникам. – Дела правления не ждут.

На три дня император Монадэту заперся в посвященном императрице Рисане траурном зале и наотрез отказывался кого-либо видеть. Придворные слышали, как он плачет и разговаривает сам с собой. Затем Фиро вышел и пожелал встретиться с императрицей.

– Я еще не готов, – сказал он Джиа.

– Пока нет, – согласилась та. – Но не позволяй огню в твоей душе выгореть. Научись управлять им.

Она раскинула руки и обняла юношу, который безутешно разрыдался в ответ.

Все министры и генералы перешептывались между собой, что Дара воистину повезло иметь только один неоспоримый голос за троном в лице Джиа.

В море к северу от Дасу, пятый месяц первого года правления Сезона Бурь

Города-корабли находились теперь на середине пути через долину, разделяющую циклоны, и приближались с