В прихожей над серебряной чашей с кропилом стоит парнишка лет одиннадцати-двенадцати. Он что-то ищет, поднимает чашу одной рукой, другой шарит под ней.

–Деньги ищешь?– спрашивает Санна.

Мальчишка быстро оборачивается. Взгляд спокойный, уклончивый, он нервно проводит рукой по спутанным светлым волосам. Концы волос серо-голубого цвета.

–Да,– отвечает он, глядя ей в глаза.– Мари-Луиз сказала, что я могу зайти и забрать их. Даже если их нет дома.

–Мари-Луиз умерла.

–Я знаю. Но я решил все равно проверить. Ехал мимо на велике, дверь была открыта, а полицейский там на улице болтал по телефону, так что…

–Так что ты решил пробраться на место преступления?– заканчивает за него Эйр.

–Как тебя зовут?– спрашивает Санна.

–А тебя как зовут?– самоуверенно отвечает он.

–Санна Берлинг, я комиссар полиции.

Мальчишка стоит совсем тихо, но косится на дверь. Эйр встает сбоку, чтобы заблокировать ему выход, если он попытается смыться.

–Как тебя зовут?– повторяет Санна свой вопрос.– И откуда ты знаешь Мари-Луиз и Франка Рооз?

Он высокомерно смотрит на них.

–Это тебя зовут на В?– спрашивает она.

–Чего?

–Вместе с деньгами была бумажка с буквой «В». Я так понимаю, это ты.

Мальчишка сначала никак не реагирует. Потом кивает.

–На что были эти деньги?

–Ни на что.

–Несколько тысяч крон ни на что?

–Вот именно,– отвечает мальчишка и прищуривается.

Она пытается считать его мимику, найти лазейку в этом дерзком взгляде, которая помогла бы им продвинуться в расследовании. Мари-Луиз Рооз оставила в чаше внушительную сумму. Теперь у них появилась надежда выяснить, на что и кому эти деньги предназначались.

–Поедешь с нами в полицейское управление? Мы можем оттуда позвонить твоим родителям.

Мальчишка мнется. Но страха все равно не показывает.

–Да нет у нас времени на эту фигню,– вдруг встревает Эйр, хватает парнишку за ворот куртки и тащит к двери. Санна только успевает сделать движение, желая остановить ее, но мальчишка вдруг выпаливает:

–Я их должен был кое-кому отдать, вот и все!

Эйр ослабляет хватку.

–Кому?

Санна впивается в Эйр взглядом, но понимает, что теперь уже поздно ей что-то говорить.

–Я не знаю, как ее зовут,– раздраженно рычит парнишка.– Да и тетку эту с ее мужиком не знаю! До этого я такое один раз делал, забирал деньги и потом их передавал.

–Ты не знаешь, кому ты передавал деньги? Тебе не говорили имени?– тихо спрашивает Эйр.– Хочешь, чтобы мы в это поверили?

–Это была подработка. Я отозвался на объявление в газете о том, что Мари-Луиз нужна помощь в одном деле! Мы условились, что она оставит ключ под ковриком, а деньги в чаше, если их не будет дома.

Санна спокойно смотрит ему в глаза.

–Но ты же знаешь, где она живет, та женщина, которой ты должен отдать деньги? У тебя же есть ее адрес, так?

Он косится на Эйр, потом снова на Санну и нехотя кивает.

–Хорошо. Тогда ты можешь нас туда отвести,– подытоживает Санна.

При подъезде к Мюлингу[10] начинает моросить дождь. В эту многоэтажку полиция наведывается чаще, чем в любой другой дом на острове. Кучи листьев лежат на газоне и дорожках, ведущих к подъезду.

Санна открывает заднюю дверь машины. Парнишка со спутанными, голубоватыми на концах волосами, плотнее запахивает куртку на груди и недовольно смотрит на них.

–Четвертый этаж, третья дверь направо,– произносит он.

Санна бросает взгляд на Мюлинг. Здание возвышается, как гигантский грязный бетонный кинжал, воткнутый в землю.

–Хорошо. Жди здесь.

Она захлопывает дверцу машины и кивает Эйр, чтобы та следовала за ней. У боковой стены здания стоит группка подростков с сигаретами. Заметив Санну и Эйр, они накидывают на головы капюшоны и отходят подальше, к детской площадке.

Слышно, как за их спинами открывается дверь машины. Парнишка выпрыгивает наружу и бросается наутек.

–Мы его разыщем, если он нам понадобится,– спокойно реагирует на это Эйр и вытаскивает бумажник. На нем красуется наклейка с горным велосипедом.– Это я у него из кармана вытащила. В нем удостоверение личности.

Санна притормаживает и внимательно смотрит на Эйр. Ей хочется отчитать ее, но сейчас у них есть дела поважнее внутренних разборок.

–Не думаю, что он нам еще понадобится,– произносит она вслух.

–И ты веришь этому сопляку, который говорит, что больше ничего не знает?

–Да,– отвечает Санна и идет ко входу в здание.– Он просто ребенок.

Она подходит к раздолбанной двери, рукавом пальто берется за ручку и жестом поторапливает Эйр.

Внутри обнаруживается тесный лифт с пыльным плафоном под потолком, из которого торчат перепутанные провода. Все стены лифта изрисованы, а в углу желтеет засохшее пятно мочи. Эйр прикрывает нос и рот, пока лифт медленно тащится наверх. Когда они добираются наконец до четвертого этажа, она протискивается наружу вперед Санны и жадно хватает ртом воздух.

Лестничная клетка представляет собой узкий длинный коридор, двери расположены по обеим его сторонам. Сложно сказать, сколько их всего. Грубые обои из стекловолокна сморщились от влаги или плохо выровненных стыков несущих стен. Вентиляционные решетки и крышки мусоропровода выкрашены в ярко-красный цвет, как будто чтобы выделить их особое значение для дома. С лестничной клетки этажом ниже раздается детский смех и почти сразу звук отскакивающего от цементной стены мяча.

Санна выступает вперед, они идут направо, доходят до третьей двери, как сказал мальчишка. На ней висит гравированная табличка с надписью «Ребекка и Джек Абрахамссон. Просим не класть рекламу». Эйр стучит в дверь.

–Полиция!– кричит Санна.– Кто-нибудь есть дома?

Она ждет пару секунд, потом пробует открыть. Дверь не заперта. Они с Эйр обмениваются взглядами, и Санна открывает дверь.

Пронизывающий порыв сквозняка вырывается из квартиры. Санна проходит через прихожую и идет в сторону кухни, только потом машет Эйр. Дверь захлопывается за ними с громким стуком. Женщины проверяют гостиную. Мутно-серый свет пробивается сквозь немытые стекла. Им приходится переступать через валяющиеся где попало предметы. В углу комнаты стоит секретер с многочисленными следами стаканов на полировке. На нем миска с ключами. Там же лежит удостоверение медсестры с именем «Ребекка Абрахамссон». На журнальном столике красуется уродливого вида пепельница. Под столиком, на ковре, пустая винная бутылка. В другом конце комнаты на обеденном столе кто-то оставил недоеденный бутерброд и стакан какао. Там же валяется охапка рисунков.