ВБоливии фиеста, салюты ифанфары.

Убит палач Эрнесто, нет больше ЧеГевары!

Спокойно спите люди любого цвета кожи.

Никто вас неразбудит, ваш сон непотревожит.

Медсёстры ушли, иВладимир Ильич, прикрыв глаза, решил основательно покопаться впамяти Костика— даже напервый взгляд там куча всяких отличных штукенций имелась. Аесли копнуть? Недали, только закрыл глаза, как хлопнула дверь впалату.

—Ну-с, молодой человек, теперь никто немешает, осмотрю вас перед уходом. Как себя чувствуем?— доктор Сидоркин, что иубил настоящего Костика, отбросил снего простынку.

Очевидно, хотел причиндалы рассмотреть. А, нет— потрогал прилепленную налейкопластырь нашлёпку избинтов напузе. Трубочку сдренажом потрогал. Пузу больно эдак потрогал, потом руку скатетером потрогал, посмотрел навновь установленную капельницу иеёпотрогал.

—Нормально всё. Пить только всё время хочется,— сообщил ему Левин.

—Понемногу можно. Рот тоже полоскайте. Это снимет сухость ворту. Ну, оставляю вас, молодой человек, добавили вымне седых волос. Разве можно при аппендиците переедать и, наплевав наболь исимптомы другие, забираться как можно дальше отмедицины. Н-да. Могли быиневыжить. Ну, впредь наука будет. Думать нужно оздоровье.

—Можно япошучу?— вспомнил прикольную фразу про врачей Владимир Ильич.

—Аумеете?— это тоже шутка, надо понимать, была.

—Каждый врач должен помнить, если болезнь неначать вовремя лечить, она может пройти сама,— выдал всё жецитату Левин.

—Ха. Правда смешно,— хрюкнул толстенькими щёчками Сидоркин, накрыл причиндалы Костика простынкой икивнул, как поручик Ржевский.— Досвидания. Послезавтра увидимся. Надеюсь, больше сюрпризов отвас ждать нестоит. Да, скальпеля или тампона явнутри увас незабыл. Недолжен был. Наверное. Хотя…

Хирург снова хрюкнул, снова головой мотнул искрылся заскрипучей дверью. «Масла машинного попросить удяди Волеслава надо»,— подумал Левин икак-то незаметно для себя, вместо ревизии головы реципиента, этой головой заснул.

Проснулся Владимир Ильич оттого, что его тормошила тётя Паша.

—Перевязку сейчас делать будут. Утку подать?

Левин прислушался корганизмусу. Да, утка непомешает.

—Угу.

Итут жеполучил голубой предмет.

—Давыйду. Тоже мне, скромник,— оценила его взгляд медсестра ихлопнула скрипучей дверью.

Потом она отодрала больно-пребольно тампон старый иналожила жёлтенький, пропитанный фурацилином новый, перекрестила лейкопластырем иудалилась.

Нетак чтобы болело, нотётя Паша вернулась через пару минут ивкатила ему взадницу укол анальгина, или чего-то другого обезболивающего, приложила тыльную сторону ладони колбу, поджала губы ивышла, проскрипев напоследок дверью.

Левин снова закрыл глаза, чтобы ревизию знаний провести. Навсякий случай выждал пару минут, атовсё время отвлекают. Ненаэтот раз. Итак. Есть просто удивительный факт вбиографии Костика. Испанский язык для него является родным. Онродился наКубе. И, как ивсе родившиеся наКубе, получил кубинское гражданство. Родился Костик в1964 году, когда его отец работал советником Посольства СССР вРеспублике Куба. Мать приехала туда нашестом месяце иродила Костика вбольнице Гаваны. Ивот дальше непонятно, толигордиться, толинет, новсемейном фотоальбоме Квасиных есть две фотографии смаленьким мальчиком. Одна— наруках Фиделя Кастро Костик лыбящийся, авторая вообще раритетнейший раритет. Костик сидит наколенях того самого Эрнесто ЧеГевары— молодого, улыбающегося, внеизменном своём берете. Если судить повозрасту Костика, тофото сделано загод примерно досмерти команданте в1966 году.

Иещё есть интересная строчка вбиографии. Квасин— самый молодой выпускник МГИМО, ему только полгода как девятнадцать исполнилось. Ивиной тому опять командировка отца. В1973—1976 годах Олег Константинович был советником-посланником Посольства СССР вРеспублике Боливия. Изатетри споловиной года Костик, поехавший туда сотцом иматерью, закончил вшколе при посольстве шесть классов. Учителей хватало, аучеников раз-два иобчёлся. Посол тогда ипредложил сдавать экзамены экстерном, чем родители Константина ивоспользовались. Закончив девятый идесятый класс уже вМоскве, вшколе №588, что располагалась вЗубовом проезде вдоме №15, Квасин поступил вМГИМО вчетырнадцать схвостиком. Изэтих четырнадцати онпочти семь лет прожил виспаноговорящих странах, язык знал всовершенстве, идаже боливийский акцент присутствовал— чуть присвистывал всловах с«С».

Наэтом ништяки незаканчивались. Родители всерьёз занимались образованием мальчика. Костик закончил музыкальную школу поклассу скрипки. Чёрт его знает, может лиэто вжизни пригодиться, нохоть ноты знал. Аещё онвБоливии занимался карате ипотом вМоскве продолжил, пока секции карате незапретили. Нивкаких соревнованиях неучаствовал, нослабаком иботаником назвать его было трудно. Рост метр восемьдесят исемьдесят пять кило веса. Сухой, поджарый инакачанный.

Кроме испанского, Квасин владел науровне очень неплохом английским ичуть похуже немецким.

Всё. Ну, вфутбол ещё заМГИМО играл. Тоже вБоливии пристрастился.

А, нет— ещё один интересный плюсик есть. Три споловиной года, проведённых мальчиком Костей вЛа-Пасе, который находится навысоте почти четыре километра над уровнем моря, дали растущему организму многое. Сердечко побольше, лёгкие побольше ивыносливости совсем ужпобольше. Ненапрягаясь, бегал Квасин вМоскве все полтора часа нафутбольном поле.

Больше особых плюсиков небыло, даинедали додумать. Сначала пришли телефонисты, потом пришлось звонить ректору идиректору, потом прибежал взмыленный плотник исмазывал скрипучую дверь, бросая враждебные убийственные взгляды наЛевина, потом пришла нарядная Марина стёплым супчиком куриным влитровой банке, укутанной внесколько полотенец. Идаже бананы принесла, как иобещала. Икнижку. Фантастики недосталось, нокнига была охренительной.

—Вбукинистическом купила,— понурила голову демоница.