Улыбка медленно сползла с лица Сихо.

– Я знала, что кто-то спасся… Неужели он все еще настолько плох? – прошептала она, и Надзукихико кивнул.

– Хуже ему не становится, однако сказать наперед ничего нельзя. Это проклятие разъедает его тело, и, хотя пока недуг не усиливается, он все еще действует, а больной не выздоравливает. Как мы и предполагали, никакое лечение тоже не работает.

Сихо замолчала и слабо покачала головой.

– Прости. Я и не знала об этом…

– Что вы, благодаря вам на священной земле стало лучше, даже не сомневайтесь! Я не жду от вас извинений, лишь хочу, чтобы Ямагами вылечил моего друга.

Сихо захлопала глазами.

– Вылечить? Ты хочешь заставить Цубаки выхаживать его?

– Это не простые раны. Я собирался сам обратиться к Ямагами, но могу я попросить, чтобы сначала с ним поговорили вы?

В отличие от ран подчиненного, ожог Надзукихико заживал, когда он возвращался в священные земли. И он решился попробовать: если все дело в присутствии божества, то раны больного товарища тоже затянутся рядом с Ямагами. Божество изувечило их, и оно же способно спасти им жизни. И если Ямагами под силу излечить человека, Надзукихико хотел попросить его помощи, чего бы это ни стоило. Даже если хозяин ужасно разозлится.

Девушка и молодой человек молча переглядывались. Видимо задумав что-то, Сихо ничего не сказала и лишь уверенно кивнула:

– Хорошо. Скажу ему.

В тот же день она заговорила с Ямагами. Тот сначала колебался, но под напором Сихо согласился помочь ятагарасу. А как только решение было принято, остальное произошло очень быстро. На следующий же день Надзукихико перенес товарища на священную землю.

* * *

Лечили про́клятого ворона в большом зале перед воротами Кин-мон. Сихо ощутила, как что-то изменилось в тот момент, когда из-за дверей показались вороны. Помещение заполнил неприятный запах, и в чистом воздухе священной земли почувствовалось что-то затхлое.

Сихо думала, что после рассказа Надзукихико готова ко всему, но болезнь выжившего ятагарасу оказалась намного тяжелее, чем девушка себе представляла. Его принесли на татами. Сознание раненого, похоже, не прояснялось, он лишь стонал. Ожоги по всему телу гноились, и бинты пропитались коричневой жидкостью.

Лица окружающих воронов не выражали никаких эмоций. Ятагарасу сопровождала молодая женщина.

– Это моя кузина, зовите ее Масухо. Она все это время ухаживала за ним.

Действительно, черты лица Масухо чем-то напоминали Надзукихико. Наверное, она считается блистательной красавицей: сейчас девушка выглядела усталой, но все равно походила на омытый дождем цветок пиона. Глаза, обрамленные длинными ресницами, опухли и покраснели, на нее было жалко смотреть.

– Мои соболезнования… – дрожа, поклонилась Сихо, но Масухо протянула руку и остановила ее.

Решительно покачав головой, девушка что-то сказала и вдруг рухнула перед Сихо на колени.

– Не надо, что вы! – растерянно вскрикнула та, но гостья застыла в глубоком поклоне и не двигалась. Сихо обернулась к Надзукихико: – Что она сказала?

Тот с мрачным видом ответил:

– Просит спасти его. Лишь бы он выжил – больше ей ничего не нужно.

Девушка потеряла дар речи, а Надзукихико склонил голову по примеру сестры и добавил:

– Я тоже прошу об этом.

– Цубаки… – Сихо растерянно посмотрела на Ямагами, который словно прятался за ней.

Увидев ятагарасу на татами, он побледнел и замолчал.

– Получится?

– Не знаю. Я никогда не пробовал. Но придется, – хрипло ответил он.

Вороны, которые принесли раненого, опустили татами на землю и отошли. Цубаки робко приблизился, будто ожидал, что больной вот-вот вцепится в него. Впрочем, тот, с головы до ног обмотанный бинтами, не замечал, что к нему подошло божество.

Цубаки пристально смотрел на грудь ятагарасу, которая то с усилием вздымалась, то опадала, и вдруг взмахнул белым рукавом и приложил ладонь к ране.

– Излечись! – четко произнес он, и под действием невидимой силы воздух словно сгустился. – Излечись!

Казалось, сверху давит невидимая рука. Воздух заискрился электричеством, и волоски на теле встали дыбом.

– Излечись!

Голос Цубаки стал ниже, в комнате из камня он звучал гулко. В ушах зазвенело, дышать стало трудно. Краем глаза Сихо видела, как Масухо сложила руки – не осуждая Ямагами, не смотря на него, а просто молясь. Она просила спасти дорогого ей человека.

Неизвестно, сколько времени они провели в этой комнате, наполненной гнетущей силой… Возможно, всего несколько минут, но казалось – много часов.

Внезапно давление исчезло. Все закончилось? Цубаки поднялся на неверных ногах и сделал несколько шагов назад, а вместо него к раненому бросилась Масухо. Дрожащей рукой она убрала бинт – лежащий ворон все так же стонал, его ожоги никак не изменились. Увидев это, девушка ни разу не взглянула на божество, лишь склонилась над рукой несчастного, обнимая черно-красную плоть. Она плакала.

Глядя на раздавленную горем девушку, Ямагами еле слышно пробормотал:

– Не выходит. Мне это не под силу.

– Цубаки! – крикнула Сихо, но он не ответил и метнулся наружу, точно пытаясь сбежать от разочарованных свидетелей.

– Цубаки, стой!

Сихо бросилась за ним, но потеряла из виду. После спертого воздуха комнаты ее наконец окутала свежесть, над головой раскинулось светлое, прозрачное, голубое небо. Дул ласковый летний ветерок, и недавняя гнетущая духота быстро забылась. Отражая лучи солнца, проникающие сквозь зеленую листву, сверкала лазурная вода источника.

– Где же он? – Она остановилась и вытерла пот со лба, но тут ей под ноги подкатился белый клубок. – Момо!

Песик тоже подрос, как будто пытался сравняться с Цубаки. С тех пор как девушка принесла щенка в священные земли, его свисающие ушки поднялись торчком, а неуверенно ковылявшие лапки зашагали твердо и быстро.

Момо, увидев, что Сихо ее заметила, повернулась к ней спиной, словно говоря: «Иди за мной». Обежав мелкой рысью источник, она привела хозяйку к большому камню, в тени которого царила приятная прохлада.

– Цубаки…

Он сидел, обхватив колени руками, и не обращал никакого внимания на собаку, что бросилась облизывать его лицо.

Сихо не знала, как лучше с ним заговорить. Он явно изо всех сил старался вылечить ятагарасу. Только не смог. Поколебавшись, девушка села рядом. Момо озадаченно взглянула на нее, и Сихо погладила собаку, чтобы показать, что все хорошо.

Было тихо. Только ветер гнул верхушки деревьев и трепал волосы Сихо и Цубаки.

– Сихо… – помолчав, слабо произнес Ямагами.

– Что? – ласково отозвалась она.

– А если бы я не был божеством, ты все равно осталась бы со мной?

Она мгновенно ответила:

– Божество ты или нет – неважно, я все равно люблю моего сына.

Девушка хотела сказать это твердо и уверенно, но голос