Шрифт:
Закладка:
Их беседу услышал Надзукихико и про себя согласился. Поскольку девушка вернулась сюда, несмотря на уродливый облик божества, ее слова звучали очень убедительно.
– Но неужели ты сам не рад, что стал симпатичнее?
– Все равно люди скажут, что я чудище.
– О чем это ты? – насела на него Сихо.
Ямагами сначала не решался заговорить, но потом сдался и объяснил:
– У меня больше не возникают воспоминания о прошлом… Хотя я помню, когда узнал, что отличаюсь от людей. Это было задолго до тебя, мне тогда служила другая женщина. Я выглядел почти так же, как сейчас, и она часто меня хвалила. Но потом мама стала странной. Сама старела, а я ничуть не менялся. Тогда она поняла, что между нами есть одно важное различие, и с тех пор уже иначе смотрела на меня. Представь, что ты десятки лет знаешь женщину, а перед смертью она вдруг говорит: «Ты не такой, как я». Ты не задумалась бы после этого? Да и после нее приходили уже совсем другие женщины: намного упрямее, даже отказывались служить мне, говорили, что не хотят жить рядом с чудовищем.
Напоследок Ямагами отрезал:
– А ведь люди сами явились и пожелали поклоняться мне.
На лице его отразилась горечь: наверняка из-за мыслей о том времени, когда был уродлив.
– Вот поэтому мне не нравится моя внешность. Вы столько говорите, что я красив, но, если останусь таким навечно, сами же начнете меня бояться. Я бы хотел стареть, как все вокруг.
Надзукихико подумал, что белые волосы и морщинистое лицо, возможно, никак не связаны с обезьянами, а просто отражали желание Ямагами.
Выслушав ребенка, Сихо задумалась.
– Вообще-то, мне не кажется, что женщина, которая первой это сказала, боялась тебя.
– Откуда ты знаешь? Придумаешь тоже… – холодно отмахнулся Ямагами.
Девушка почесала щеку.
– Наверное, я и впрямь зря рассуждаю на эту тему.
Она приставила палец к губам и задумалась.
– Знаешь, я люблю цветы, но мы живем в маленькой квартирке, и о садоводстве можно только мечтать.
Ямагами захлопал длинными ресницами, пораженный такой внезапной сменой темы.
– Садов…
– Садоводстве. О работе в саду. Ну, землю копать – так понятнее?
– А-а, как садовник.
– Да, что-то такое.
Сихо щелкнула пальцами и засмеялась.
– А раз сада нет, я могу лишь поставить на балконе горшок с каким-нибудь растением. Мое сокровище – камелия, которую я выпросила у бабушки в подарок, когда поступила в среднюю школу. У камелии такие красивые алые цветы! Мне хотелось поставить ветки в вазу и любоваться ими вечно, но для комнаты деревце было слишком велико, да и цвело раз в год, но совсем понемногу, так что рука не поднималась ломать. Зато ее цветки опадают целиком, поэтому я их подбирала и пускала плавать по воде в маленьком горшочке.
Надзукихико представил себе прозрачную воду в глиняном горшке и свежий цветок камелии внутри. Да, наверное, это было очень красиво.
– Я понимаю, растения не могут сочувствовать мне, но каждый раз, подбирая с земли цветок, я думала: «Какие они добрые!»
Она ласково посмотрела на молчавшего Ямагами.
– А ведь есть люди, которые считают, что целые цветки осыпаются не к добру. И все равно мне нравится их чистота, поэтому камелия для меня – особое, мое самое любимое растение.
Она вдруг посерьезнела.
– Я просто хотела сказать, что твоя жизнь напоминает эти цветы.
Посмотрев в глаза Ямагами, девушка искренне сказала:
– Одни верят, что камелия опадает к несчастью, зато другим кажется, что это прекрасно. Люди не такие простые создания, чтобы можно было одним словом описать всех разом.
Ямагами внимательно слушал Сихо.
– В общем, запомни как следует: я тебя противным не считаю. – И она улыбнулась ему. – Не будь подлым, живи гордо. Ты такой же красивый, как мои любимые цветы, на самом деле ты добрый сын, которым я горжусь.
С тех пор Сихо стала называть ребенка Цубаки, то есть «камелия».
Когда Цубаки подрос, Сихо, как и обещала, заставила его помогать себе на кухне.
– Допустим, я тебе уступил и стал есть. Но почему я должен, как служанка, сам готовить?!
– Цубаки, ты сейчас одним словом настроил против себя всех домохозяек мира!
Глядя на возмущенного мальчика, Сихо сунула ему в руки нож.
– Я стараюсь, хочу с любовью приготовить сыну обед, а он смотрит на меня как на служанку?
– Вот и готовь! А я почему должен?
– Потому что мы с моей мамой так делали.
С лица Ямагами вдруг исчезли все эмоции.
– А что твоя мама делает сейчас?
– Они с папой умерли, когда мне было десять лет. Они всегда ездили осторожно, но им не повезло, погибли в аварии. И с тех пор мы с бабушкой стряпали по очереди. Сейчас мне кажется, что мама готовила лучше всех на свете. А я помогала ей и училась у нее. Всегда думала, что если у меня будет дочка, то я тоже буду ее так учить.
– А я мужчина.
– В наше время мужчине тоже нужно уметь накормить себя. Хватит ворчать, помогай.
Так и не выяснив, почему у него в руках оказался нож, Ямагами неуверенно начал кромсать морковь. Сихо действовала ловко, но и ее ножик застрял в тыкве, которую она пыталась разрезать.
– Ой, никак.
– Дайте-ка, – протянул руку Надзукихико, не в силах на это смотреть.
Он забрал у девушки нож, разрубил тыкву на две части, потом тем же ножом вычистил внутренности и семечки и поделил на ровные куски.
– Прошу. – Обернувшись, он протянул ей нож рукояткой вперед, но Сихо только разинула рот.
– Ничего себе! Так ты умеешь готовить?
– Я некоторое время жил в мире людей. Тэнгу заставляли меня работать на кухне.
– Вот это здорово! Обожаю мужчин, которые занимаются домом, – закивала девушка, а Ямагами, продолжая сжимать нож, смотрел на нее со странным выражением лица.
С тех пор как Сихо вернулась, Ямагами перестал поносить ятагарасу грязными словами. Мало того, Надзукихико все чаще замечал, что тот смущенно отворачивается при встрече с ним, и вообще, их отношения слегка изменились.
Благодаря девушке они часто виделись, хотя напрямую не общались друг с другом. Создавалось ощущение, будто оба ждут возможности как-то выбраться из этого положения – однако перед примирением нужно было сделать еще кое-что.
– Госпожа Сихо, у меня к вам просьба, – проговорил Надзукихико, вручая ей вещи, которые тэнгу по ее просьбе принесли из мира людей.
– Какая? Сделаю все, что в моих силах, ты ведь всегда так мне помогаешь! – улыбнулась девушка, и он решился.
– Один из моих