– Потому что, – строго сказал старик, глядя ей в глаза, – бывают долги, которые нельзя выплатить по подсказке. Иначе уроки не будут усвоены ни богами, ни людьми.

Он повел ладонью по кругу в благословляющем жесте, и такой вековой мудростью повеяло от него в этот момент, что Василина напомнила себе, что он не просто священник, а служитель Триединого – для которого боги Туры такие же его дети, как и люди.

Когда они ехали обратно, солнце, вынырнувшее из-за Константиновских часов дворца Рудлог, залило и дома на проспекте, и площадь Победоносца, и быстро тающий туман, и автомобиль золотисто-розовым, чистым сиянием, сделав Иоаннесбург совершенно праздничным. Королева, подставив лицо теплым лучам, улыбнулась – на сердце окончательно полегчало, словно прощальное благословение усилилось этим солнцем и этим сиянием. И на несколько минут, оставшихся до дворца, она позволила себе положить голову мужу на плечо и закрыть глаза, чтобы мысли текли своим чередом.

Иногда даже королевам нужна передышка.

Отчеты от друга Алины, Матвея, приходили нерегулярно: то он каждую ночь видел, что происходит с сестрой, то через день-два, то полноценно и долго, запоминая разговоры, то обрывками, из которых ничего не было понятно. Василина все перерывы воспринимала со страхом: вдруг в эту ночь он не увидел Алину потому, что она уже погибла?

«Живы, все еще в пути», – словно понимая, что нужно начинать с самого важного, писал Ситников в очередном отчете, и дальше королева уже читала с облегчением и тревожным ожиданием: может, они уже недалеко от портала и собираются прорываться? Вдруг отряду боевых магов во главе с Александром Свидерским пора начинать бой у перехода под Мальвой, чтобы заставить иномирян, охраняющих портал в Нижнем мире, перейти на Туру на помощь своим, и тем самым облегчить задачу путникам? Возможно, магам самим придется уйти на ту сторону – если хватит артефактов-стихийных накопителей для ведения боя в другом мире, – и дать Алине со спутниками сигнал, что здесь свои, что врага отвлекут, что можно идти на прорыв.

Василина уже отдала Александру пятьдесят камней, напоенных ее кровью – по числу магов его отряда, с пятью огнедухами в каждом амулете. Ради того, чтобы усилить этот отряд, недрогнувшей рукой подписала указ об ограниченном помиловании Черныша. Тогда же, на встрече с Александром Свидерским, которая произошла несколько дней назад в королевском кабинете в присутствии Тандаджи, случилось редчайшее событие – королева поспорила с мужем.

– На руках Черныша кровь сотен человек. Кто гарантирует, что он не предаст нас в самый важный момент? Не ударит в спину? – сказал Байдек резко, когда Свидерский озвучил просьбу о помиловании.

Собеседники расположились в комфортнейших креслах напротив королевского стола, но тема была сложной, и расслабленным выглядел один Тандаджи.

– Я и Алмаз Григорьевич, – ответил Александр Данилович суховато. – Поймите меня правильно, ваше высочество: я вполне разделяю ваши опасения. Мне как никому другому известно, насколько опасен Черныш, и даже я не полностью осведомлен о его возможностях. Зато я уверен, что никто не в состоянии обойти магическую клятву. Поэтому безопаснее связать его клятвами и заставить помогать нам, чем оставить, даже в стазисе, в любой из тюрем. Слишком силен, слишком опытен – кто знает, что у него припасено на случай стазиса?

– Я и не говорю о тюрьме, – Байдек, сжав подлокотники кресла, подался вперед. – Я говорю о том, что мага, покушавшегося на мою жену, нужно отправить в стазис и, пока он беспомощен, уничтожить как бешеную собаку. Даже не говорю – настаиваю.

– Я согласен с его высочеством, – ровно подал голос Тандаджи, который в разговоре до этого не участвовал.

– Ваше величество? – Свидерский взглянул на Василину. Мариан тоже смотрел на нее в упор, и она покачала головой.

– Я понимаю, что он заслуживает смерти, – сказала она, глядя только на мужа, – но имеем ли мы право разбрасываться таким ресурсом?

– Да, – он ожидаемо был непреклонен. – Преступник должен нести наказание. Конкретно этот должен быть казнен.

– Нет, Мариан, – она снова покачала головой. – Александр Данилович ручается за него. Если Черныш поможет спасти Алину и помочь пройти сюда Жрецу, то я готова рискнуть. Ты понимаешь?

Он заиграл желваками – любимый супруг, готовый защищать ее от всего мира, – и тяжело, неохотно кивнул.

«Больше всего я боюсь, – позже писала королева Ангелине, – что все приготовления Свидерского окажутся бесполезными, что именно в момент, когда понадобится помощь с Туры, у Ситникова произойдет перерыв в связи с Алиной. Если бы можно было как-то заранее очистить землю вокруг портала от врагов! Но наши войска очень далеко, в нескольких неделях пути – сдерживают иномирян, рвущихся к Иоаннесбургу, и собираются с силами, чтобы отбить города между Угорьем и Мальвой. Несмотря на победу, Юг остается во власти захватчиков, и поэтому уповать приходится только на Свидерского, Алмаза Григорьевича и магов их отряда».

«Однажды я сумела сжечь сотни песчаников, – отвечала ей сестра, – не забывай о том, что мы и сами – сокрушительная сила, Василина. Я могу попросить Нории принести меня туда и повторю это для наших врагов. Поверь, я не дрогну».

Да, Ангелина могла, не впадая в сомнения и ужас, обрушить пламя и на людей, и на инсектоидов. А в себе Василина совсем не была уверена.

«Но твоя сила может разрушить портал – а закрывать его нельзя, – писала она в ответ. – Времени все меньше, мы все ищем выход и не можем его найти. Если бы можно было как-то скоординировать действия спутников Алины в Нижнем мире и отряда на Туре! Но на Туре был всего один дракон, способный пройти через портал и не погибнуть от рук иномирян, и он уже сделал это. Остается надеяться на удачу и милость всех богов во главе с Триединым».

Переписка с сестрой придавала королеве уверенности – Ангелина была не меньше занята, чем сама Василина, но при этом находила время ответить, поддержать, дать совет. А на благодарности мягко отвечала:

«Рано или поздно ты заметишь, что я согласна со всеми твоими идеями, милая, и поймешь, что справляешься сама и тебе не требуется мое одобрение. Но пока оно нужно – я всегда буду рядом. И когда станет не нужно, тоже».

Огнедухи между Истаилом и Иоаннесбургом летали почти ежедневно, а если учесть, что Ани переписывалась со всеми сестрами и Святославом Федоровичем, то оставалось только гадать, откуда у нее при всей ее загруженности находятся силы и время уделить внимание каждой.