Шрифт:
Закладка:
И тут опять сработала приобретенная и явно дурная привычка хватать все руками. Очень уж захотелось прикоснуться к явно непростой вещи. Снова накатила непонятно откуда взявшаяся осведомленность. Действительно граната. Причем сделанная мастером своего дела. По крайней мере, оболочка. Что внутри – неизвестно: магическая начинка явно не мой конек. Зато сразу стало понятно, почему во мне нет страха. Похоже, этот самый Гиря умом не блещет и инструкции, как и девяносто процентов других пользователей сложных девайсов, читает крайне невнимательно. А ведь это не тостер. Я даже понял, где ошибся наш с Косарем соперник. Чтобы запустить данный артефакт, нужно было провернуть две половинки в противоположных направлениях до щелчка. Но это только постановка на взвод, а вот для активации необходимо довернуть еще на щелчок.
Гиря этого не сделал, а мне ведь не трудно. Я поднялся на ноги, мельком выглянул из-за нашей баррикады. А затем сдвинул половинки шара. Вместе со щелчком прозвучало какое-то сипение со стороны Косаря. Мимолетный взгляд показал, что у него от ужаса даже глаза побелели.
Вот за что меня всегда хвалил наш физрук, так это за метание малого мяча. Говорил, полезное умение. Зря я ему не поверил.
Шар пролетел точно посередине все еще открытого дверного проема. И тут Косарь вышел из ступора и резко дернул меня обратно за ящики. Взрыва так и не последовало. Снаружи словно фыркнул огромный кот. Затем что-то негромко, зато многоголосо взвыло, и аккомпанементом этому пугающе-странному хору прозвучал вой и вполне узнаваемый вопль. Так голосят люди, увидавшие нечто запредельно ужасное, а затем и вовсе ощутившие страшную боль. Все еще вцепившегося в мое предплечье бандита начала бить мелкая дрожь.
К счастью, пугающий шум снаружи быстро стих, но после этого воцарилась жутковатая тишина, которую мне сразу же захотелось нарушить:
– Что это было?
– С-серьезно? – В выпученных глазах Косаря среди остывающего ужаса отразились удивление и даже возмущение. – Ты самый отмороженный псих из всех, кого я видел. А повидал я всякое зверье. Это был «улей проклятых духов», и я совершенно не вдупляю, как ты провернул все это. Когда ты цапнул «улей», все духи должны были достаться тебе. Как ты вообще решился на такое?
– Ничего сверхъестественного. – В последний момент я все же вернул себе маску антиквара. – Этот артефакт не активировали до конца, и он был совершенно безопасен. Ну, пока я не завершил активацию.
– Все равно ты псих конченый, – не унимался косарь.
– Я бы очень просил вас не называть меня так.
В ответ мой собеседник лишь фыркнул. Он хотел еще что-то добавить, но скрипнул зубами и махнул рукой. Похоже, этот разговор был нужен ему, чтобы оттянуть момент, когда придется выходить наружу. Косарь до половины расстегнул молнию куртки и аккуратно сунул за отворот раненную руку. Затем подхватил с пола пистолет и неожиданно протянул его мне.
– У меня рука будет занята щитом, – пояснил он и грустно вздохнул. – Только не пальни в спину, псих.
– Не называйте меня так, – повторил я, чуть добавив в вежливые интонации металла, опять же копируя своего учителя истории.
У него всегда получалось, сработало и тут.
Косарь вернул себе самообладание, но спорить не стал:
– Слышал уже.
С кряхтением встав на ноги, мой нежданный напарник тряхнул теперь уже правой кистью с зажатой в ней палочкой щитовика. Меня опять кольнула зависть. Щит был сформирован очень быстро, а судя по тому, что он почти выдержал очередь из автомата, руны и связующие нити выполнены очень качественно.
К двери Косарь шел очень осторожно: на полусогнутых и грамотно прикрываясь щитом. Я пытался копировать его манеру движения, при этом понимая, что выгляжу донельзя нелепо. Но как только мы вышли во двор, мой напарник не только опустил щит, но и через секунду вообще развеял его. А затем он тихо заговорил, и не матерными там были лишь предлоги и поминания одного психа.
В этот раз я поправлять его не стал, потому что полностью разделял мнение оратора.
Сам не понимаю, как вообще сумел удержать в желудке презентованные сторожем печеньки. На первый взгляд, во дворе ничего не изменилось. Все те же три машины. Никаких разрушений транспорта или зданий. Из странного только четыре тела, лежащие неподалеку. Вообще-то тел было больше десятка, но именно эти притягивали взгляд и пугали своей неправильностью. Казалось, что какой-то ребенок в приступе ярости поломал игрушки из гибкого пластика. Но только это не игрушки, а некогда живые люди. Каждое из четырех тел представляло собой искореженную конструкцию из конечностей, сплетенных неимоверным образом. При таких изгибах должны были торчать переломанные кости, но они не торчали, а все казалось чудовищной задумкой больного на всю голову и очень могущественного скульптора. Ближе всего был вообще какой-то жуткий клубок, из которого выглядывало перекошенное мукой лицо. Хорошо хоть, мертвое.
Или нет?
Внезапно застывшие черты ожили, и открылись глаза. Они были полностью черными. Из перекошенного рта вырвался мучительный выдох, от которого у меня все волосы на теле попытались встать дыбом.
Честно, это было не что иное, как рефлекс – совершенно необдуманное действие. Я выстрелил раньше, чем осознал происходящее. В жизни стрелял всего два раза, да и то в тире.
Заполучив дырку в голове, жуткое лицо снова застыло.
Косарь отскочил от меня как от ядовитой гадюки и мгновенно закрылся щитом, но, заметив, как я ошарашенно посмотрел на пистолет и отбросил его в сторону, тут же развеял плетение.
– Извини, что повторяюсь, но ты реально псих.
А ведь в его голосе появилось опасение, которое нужно было закрепить.
Сделав виноватое лицо, я развел руками.
– Прошу меня великодушно простить. Не сдержался. Не подскажете, кто это был?
– Так это Гиря и есть, – проворчал Косарь, явно злясь на себя за приступ страха перед непонятно кем.
– Тогда не стану напрягать свою совесть. Он получил по заслугам.
Косарь снова выдал с дюжину матерных и мало связанных между собой слов, а затем достал телефон. Судя по тому, что попытка связи с другим абонентом удалась, тот, кто явился сюда с глушителем, уже далеко, как и другие нападавшие. Оно и неудивительно: настолько страшная смерть предводителя напугает кого угодно. А ведь мы еще не видели сам процесс формирования жутких скульптур.
Я поймал себя на том, что не могу оторвать взгляда от этой картины. А вот это точно нехорошо. Пришлось усилием воли заставить себя отвернуться к стене. Очень удачно заметил там лавочку, на которую тут же уселся и крепко зажмурился. Там меня и поймал откат. Страшно было так, что хотелось, как в детстве, спрятаться под одеялом, не открывать глаза и оставаться в наивной иллюзии, что все это понарошку.
Так и просидел минут двадцать, пока Косарь не окликнул меня.
– Да?
– Ты что, уснул? – с подозрением спросил мой неудавшийся наниматель. – Ну ты и…
– Не надо, – перебил я и улыбнулся.
– Окей, – оценил мою вампирскую улыбку Косарь. – Тогда что больше нравится – Бибизян, ну тот, кому гранаты лучше не давать, или Бомбист?
– Больше нравится Назарий Аристархович, можно даже просто Назар.
– Ладно, – пожал плечами наниматель. От этого движения он поморщился, но, переждав приступ боли в плече, все же продолжил: – Я все равно что-нибудь придумаю. Как только станет легче. Да, ты же еще не показал класс как оценщик. Посмотришь яйца?
– Показывайте, – равнодушно пожал плечами я, словно не заметил двусмысленности.
До этого момента я смотрел лишь на собеседника, в туповатой перебранке оттягивая неприятный момент, но все оказалось не так уж страшно. Кто-то сердобольный или, скорее, пугливо-брезгливый накрыл большими рваными кусками черной пленки все тела. По двору ходило человек десять, включая того охранника, что поделился со мной пряниками. Это меня откровенно порадовало.
Чемоданчик с яйцами все так же находился на капоте машины в открытом состоянии.
