– Что ты наиграешься гораздо быстрее, чем я успею открыть глаза.

Задыхаясь и запрокидывая голову, прогибаясь навстречу и сильнее сжимая пальцы. Немного… совсем немного. Я потом остановлюсь. Я смогу.

***

– Тогда открой глаза прямо сейчас, и скажи мне сама, игра ли это?

Приподнять её и посадить на спинку скамьи, удерживая за талию ладонью. Склониться к её щеке, намеренно громко вдыхая запах её волос, смешанный с запахом ночи.

– Открой глаза, – нырнуть ладонью в вырез платья, пальцами по внутренней стороне бедра, вверх к кружевному белью. Её сердце бьётся так гулко, что его стук отдается у меня в ушах. Бешеная реакция. Как и моя на нее. Неконтролируемая. Необъяснимая.

Скользнул пальцами под резинку трусиков и тут же поцелуем в губы, не позволяя отстраниться, остановить. Потому что остановиться сейчас я точно не смогу. Только не после того, как улыбалась каждому второму мерзавцу в этом доме; не после того, как позволяла лапать себя другим мужикам. Показать должен, кому принадлежит. Наглядно продемонстрировать ей. И себе тоже. Дьявол! Эти её губы, которые сожрать хочется. Такая сладкая. Пальцами по складкам плоти, продолжая яростно терзать её рот.

***

Резко распахнуть глаза и задержать дыхание, встретившись с его взглядом. Расширенные зрачки, и в них безумие и голод. Он настолько осязаем, что я перестаю дышать, но мое сердце бьется с такой силой, что я сама его слышу. Впиваться в резное дерево, удерживая равновесие и понимая, что вот с этой секунды я уже взгляда не отведу. Не отпустит. Жадно набрасывается на мой рот, и я делаю первый глоток воздуха его дыханием, с громким стоном и сильно впиваясь в его затылок. Ногтями, подаваясь всем телом вперед, ощущая, как пальцы алчно скользят между ног к кружеву белья. Меня не просто трясет, а лихорадит с такой силой, что я ударяюсь зубами о его зубы, пожирая его дыхание с тем же голодом. И понимая, что, если позволить дальше, никто из нас уже не остановится. Напряжение во всем теле и ноющая боль в сосках, к которым он лишь прикоснулся, а меня пронизало сумасшедшее желание кончить только от этих прикосновений…иногда я спрашиваю себя, если бы он захотел, то мог бы довести только поцелуями, грязно толкаясь в рот языком или выкручивая соски и нашептывая на ухо своим хриплым голосом? Иногда мне кажется, что я могу кончить, если он будет долго смотреть мне в глаза и приказывать сделать это.

Впрочем, я уверена и в обратном: если этот дьявол захочет, он не даст мне разрядки. Он касается моей плоти, и я чувствую, что вот-вот разорвусь на миллиарды осколков…сползу с этой проклятой скамейки на колени к его ногам, чтобы уже самой умолять не останавливаться. Стиснуть коленями его руку, задерживая, пытаясь увернуться от поцелуя. Сейчас…прекратить сейчас.

***

Чёрта с два я позволю ей отстраниться! Снова накинулся на дрожащие губы, яростно покусывая, втягивая нижнюю, жадно сплетая языки. Ладонь на бурно вздымающуюся грудь, сжав сильно, затем дёрнуть корсаж платья вниз и застонать самому, прикоснувшись к острому соску. Перекатывать его между пальцами, продолжая насиловать рот, не позволяя отстраниться и сделать даже вздох. Она продолжает сжимать колени, но уже расслабляется, выгибаясь, подставляя грудь моей ладони.

Нет, девочка, играешь со мной ты, по подпуская к себе, то отталкивая. Дразнишь, позволяя приблизиться и попробовать, но не давая насытиться. Изнутри похоть разбавляется самой обычной злостью. Потребностью наказать её, заставить поплатиться за эту адскую пытку!

Пальцами между горячими лепестками плоти, прямо в тесную, такую, мать ее, тесную глубину, зарычав в губы. И быстрыми, глубокими толчками в сочное тело, имитируя движения пальцев языком. Схватить её за волосы, оттягивая голову назад, и процедить в лицо, не прекращая толчки пальцами:

– Не смей играть со мной!

***

Не отпускает, сжимает с такой силой, что у меня хрустят кости, кусает губы, ласкает рот, сплетая язык с моим языком. И я понимаю, что проигрываю. Ломаюсь. Крошусь на части. Не могу больше. Я больше не могу его отталкивать. Я слишком хочу его… я не просто истосковалась. Я на грани сумасшествия от адского голода по его ласкам. Со стоном отвечая на поцелуй, дрожа всем телом от возбуждения, когда сдирает корсаж платья вниз, сжимает грудь, и я сильнее впиваюсь в его затылок, в изнеможении распахивая ноги и чувствуя, как от прикосновения пальцев сводит судорогой низ живота и бешено пульсирует все тело до унизительной влаги, до гортанных стонов ему в губы. Не отпускает, он уже взял добычу, и я вдираюсь в его волосы, прижимая к себе, распахивая ноги шире, чувствуя, как скользит языком у меня во рту и, едва почувствовала первый толчок, выгнулась всем телом, дрожа от напряжения…от накатывающего оргазма. Не издалека, а быстро и остро. Ослепительно быстро. Я не отвечаю на поцелуй, я лишь чувствую эти яростные толчки языка и пальцев, чтобы, замерев на секунду, выдохнуть ему в рот вместе с криком, который он тут же сжирает, не прекращая терзать мой задыхающийся рот. От невыносимого удовольствия теряю равновесие, падая ему на грудь, сжимая его волосы и сокращаясь вокруг пальцев, стону в губы, чувствуя, как от облегчения по щекам покатились слезы.

***

Да! Да, мать твою! Ритмичными спазмами вокруг моих пальцев, и мне хочется кричать самому от острого удовольствия, которым лихорадит собственное тело. Удовольствия напополам с болью, потому что не получил разрядки. Потому что увидел, как она кончает, и до одури захотел ещё большего. Прижимаю её к себе, перебирая растрепанные волосы пальцами, глядя в темноту и слушая её сбившееся дыхание. Бл**ь! Мне нужно успокоиться. Нужно утихомирить сердцебиение…И эту дьявольскую боль в паху. Целую одними губами её мокрые виски, думая о том, что сам себя загнал в ловушку – теперь мне катастрофически мало полученного. Теперь я должен получить всё. Взять её и, плевать, что она думает по этому поводу! Когда перестала подрагивать, я вытащил свои пальцы и, скользнув, ими по ее губам, облизал их, выругавшись сквозь зубы.

Прижимается ко мне, а я закрыл газа, пытаясь унять отчаянное желание послать к чертям собачьим и всех гостей, и весь этот гребаный мир, и взять её прямо здесь. И я сделаю это. Позже, но сделаю. Самое главное – я на языке смаковал свою первую победу над тем Максом, которому она так одержимо хранила верность со мной, доводя до исступлённой ярости показной холодностью и