— Кто это человек?

— Герцог Лотрейн, — ответил Валенуэль, вздрагивая и начиная, наконец, дышать.

— Расскажешь? — Натка уже слышала это имя, но не могла вспомнить, где.

Валь как-то дико, затравленно на неё взглянул, а потом улыбнулся белыми губами.

— Он был моим хозяином несколько лет. А я был его постельным рабом.

Точно же! Стаську хотели этому герцогу подложить! И усатый капрал — тоже человек Лотрейна.

— Ты хочешь его убить? — деловито спросила Ната. — Или просто сломать? Если убить — то труп надо прятать. Не думаю, что это будет сложно.

— Что? — ошарашенно переспросил Валь, тараща глаза на Натку.

— Труп. Закопать в лесу. Или возле Волковойни бросить. Там дикие звери. Сожрут и спасибо скажут. Можно в речку, главное, потом раков оттуда не есть.

— Ты шутишь? — неуверенно спросил альв, моргая.

— Нет. Я считаю, что насильник и садист должен быть наказан. Те шрамы на спине — это он сделал?

— Да, — прошептал Валь, снова бледнея. — Он называл меня своим ангелом и вырезал крылья. Но это не всегда. Он пил какое-то дурман-зелье, от которого становился совершенно безумным. Вот в таком состоянии у него были припадки.

— Это похоже на план, — задумчиво сказала Натка. — Надо его прижучить. Или ты из тех, кто отпустил и забыл?

— Нет, — тихо, но твердо ответил Валь. — Я всегда хотел отомстить. Но не знаю, как. Я слишком альв для столь низменных порывов. Понимаешь, альвы… они, в смысле, мы — слишком возвышены для таких вещей, как ненависть или месть. Мы изольем свою боль в музыке или в картине, а потом будем молча ждать, когда наш обидчик умрет. Живем мы долго, как правило — дожидаемся.

— Я так и знала, что Конфуций не от мира сего, — пробормотала Ната. — и это его «Если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть, как по ней проплывет труп твоего врага» очень подходит альвам.

— Прекрасно сказано, — немного оживился Валь. — Нужно сделать эту фразу девизом моего народа. В этом все мы…

— Ну так я — не альв, я человек, — нехорошо улыбнулась Натка. — Зло должно быть наказано. А добро должно быть с топором.

— Хм, добро с топором — это очень похоже на Иена.

— Мы можем на него рассчитывать?

— На Иена — да. А вот Лильку лучше сейчас не тревожить.

— Согласна, — Натка накрыла своей ладонью руку мужа и сказала то, что всегда говорила сыновьям. — Я с тобой. Я буду на твоей стороне. Если ты будешь воевать — я буду подавать тебе патроны, в смысле, стрелы, или чем вы тут стреляете.

— Это… славно. И очень странно, — Валь улыбнулся беззащитно. — За меня даже матушка так не вставала.

— Так она альвийка, — напомнила Ната. — А я женщина простая. Кто обидел кого-то из моей семьи — тот обидел меня.

— А я твоя семья? — внимательно посмотрел ей в глаза Валик.

— Ты сейчас — мой мужчина, разве нет?

Натке и самой было важно знать, что между ними происходит. Потому что по-настоящему мужем она альва не считала: кто она и кто этот красавчик? Через пятнадцать лет она будет стареющей морщинистой тёткой с обвисшей грудью и седыми прядями, а он останется молодым и красивым. Будущего у них нет никакого. Но вот конкретно сейчас, именно в этот момент — они пара. Те, кто друг друга поддерживают. Во всяком случае, они вроде как женаты, спят вместе, да и Валь спас её сына. Сыновей. И ее тоже спасал не раз. Меньшее, чем она может его отблагодарить — помочь ему разобраться с прошлым. Впрочем, это даже не обсуждается — она готова помогать Валю во всем.

— Я твой муж вообще-то, — довольно-таки холодно напомнил Валенуэль, хмуря светлые брови. — Теперь — единственный мужчина в твоей жизни. Ну, единственный в твоей постели, скорее. Или у людей по-другому?

— Понятия не имею, — хмыкнула Натка. — По мне, так брак автоматически подразумевает верность. Если ты хочешь разнообразия — разведись и гуляй.

Про быстротечность их отношений говорить не стала — во-первых, это само собой разумеется, а во-вторых, не время и не место. И без того проблем хватает.

Герцог Лотрейн, говорите? Что ж, Натка знает, кого спросить про его "дурман-зелье". А пока… а пока надо уже поесть, потому что герцог герцогом, а завтрак никто не отменял.

* * *

К вечеру домой вернулась ведьма, сказав, что Владу совсем хорошо, а Стас остался с братом, чтобы тот не скучал. Уже завтра мальчишки будут дома.

Натка кивнула, налила Ариадне чая, поставила гору пирожков (Валь напек) и села рядом на лавку. Ведьма явно была голодна, потому что на еду накинулась как волк.

— Скажи мне, Ари, — Натка пристально уставилась на юную ведьму, сосредоточенно вгрызавшуюся в пирожок. — Ты герцога Лотрейна знаешь?

— А кто ж его не знает? Он владелец здешних земель, ну — Каменск, Волковойня, Утырки, Жадица — всё это на его земле стоит. А ближе к горам — там уже князя Холодного вотчина, лес, замок, шахты. Граничные земли людей и цвергов.

Натке вот именно сейчас не до цвергов было, хотя в другое время она бы с удовольствием послушала. Всё же подруга ее замужем за представителем горного народа.

— Нет, Ари, ты лично его знаешь? Ну, герцога?

— Откуда? — страшно удивилась ведьма. — Или ты считаешь, что такие, как они, приходят к таким, как я?

— Говорят, что герцог — любитель особых снадобий, — не унималась Ната.

— Говорят, что кур доят, — буркнула Ари. — У меня он ничего не покупал, если ты об этом. Да я и не умею ничего такого. Я лечу, а не калечу.

— А узнать как-то можно?

— А тебе зачем?

Натка задумчиво посмотрела на ведьму, потарабанила пальцами по столу и, наконец, спросила:

— А что ты думаешь о рабстве?

— А шо я должна о нем думать? — вытаращила глаза Ариадна. — Меня оно не касается вот совсем никаким боком. Рабов у меня нет и никогда не будет, да и сама я свободная.

— А в целом?

— Ну… — Ари задумалась, а потом беспомощно посмотрела на женщину. — Рабство