Князь же Киевский еще какое-то время бешено отбивался от наседающих ворогов, крутясь волчком в седле, уже не отражая, а только нанося тяжелые, рубящие удары верным, булатным мечом! Но когда силы стали покидать руки уже немолодого воина, когда он замедлился, жадно хватая студеный осенний воздух ртом, тогда и пропустил он степняка, подскакавшего сзади — да обрушившего на княжий шелом тяжелый удар булавы…

Последним, что успел услышать Михаил Всеволодович, был чей-то отчаянный, пронзительный крик, показавшийся ему смутно знакомым — а после в глазах его все померкло.

Не мог видеть в этот миг Михаил Всеволодович, как на татарские пороки вдруг обрушились перелетевшие через стены Чернигова горшки с березовым дегтем и льняным маслом, отправленные в полет камнеметами северян! Смоченные в масле фитили их не потухли в полете — и сразу в нескольких местах вспыхнул пожар, отвлекая татар от стрельбы по волынцам… Спустя же еще несколько мгновений со стен крепости также ударили стрелометы русичей, при свете вспыхнувших китайских катапульт выбирающих себе цели!

Бой под Черниговым еще только начинался…

Глава 9

…— ВОЛЫ-Ы-Ы-НЬ!!!

Князь Даниил Романович устремился во главе небольшой дружины ближников вперед, к горящим порокам, безостановочно повторяя боевой клич ратников своей земли. Его тут же подхватывают гриди, заставляя уже подавшихся назад ополченцев оборачиваться — и, заметив малый клин дружинных с княжеским стягом (вытканным на красном полотнище ликом Спасителя), остановить свой бег. Многие, воодушевившись, уже устремились назад, вслед за старшей дружиной Волынского князя, вразнобой подхватывая:

— Во-лы-нь!!!

Или же просто, безостановочно крича…

— А-а-а-а-а!!!

…Град стрел, жестко хлестнувший по воям Даниила Романовича, полетевшие следом стальные дротики или сулицы, заряженные в стрелометы, булыжники вихревых катапульт — все это в одночасье лишило воев мужества несколько минут назад. Рассчитывая на внезапную и успешную атаку, на короткую рубку с охраной пороков, ополченцы надеялись на легкую победу. И тут вдруг оказалось, что враг все о них знает, что готов к встрече! Большинство ратников тут же подумали про засаду — да и сам князь дрогнул, не верящим взглядом смотря на гибнущих мужей…

Но когда черниговцы, ожидавшие штурма и до поры прятавшие пороки (рассчитывая перебить как можно больше поганых) поддержали волынцев, князю Даниилу вернулось мужество. В сполохах пламени он разглядел, что татар не столь много, как показалось ему в сумерках. И видя возможность победить в схватке с ними да пожечь все осадные машины, он не колебался более ни мгновения, бросив коня вперед! Чутьем бывалого воина и полководца уловив миг, когда чаша весов боя качнулась в пользу русичей…

Вихрем пролетели гриди к порокам, обогнув слева волынский городской полк. Дружинников встретил настоящий град срезней, ранивший нескольких коней (часть которых пали вместе с наездниками), трех воев они выбили из седел… Две стрелы ударили и в щит-торже Даниила Романовича, еще один срезень звонко щелкнул по остроконечному шелому, срикошетив от него в сторону… А после крупный, вороной жеребец влетел вместе с князем в плотные ряды татар! И вонзив в грудь одного из них копье, князь не мешкая, вырвал из ножен меч, в душе безмерно радуясь тому, что обратил клинок против истинного врага! Ударили кровавые брызги из рассеченного плеча рухнувшего под копыта коня поганого — а Даниил уже бросил скакуна вперед, с головой погружаясь в хаос схватки…

Все, что он мог сделать как полководец — он уже сделал, вернув людей в сечу личным примером.

И ведь ополченцы действительно последовали за князем, удачно воспользовавшись заминкой вражеских лучников, обстрелянных со стен. Выставив перед собой круглые или ростовые червленые щиты, они побежали вперед, к агарянам, отчаянно надеясь проскочить простреливаемый срезнями участок и схлестнуться со степняками…

Многим смельчакам так и не удалось исполнить свое желание — осознавшие опасность поганые били из тугих составных луков, стрелометов и катапульт столь часто и плотно, сколь вообще могли, ранив и сразив наповал многих воев. Но гораздо больше мужей все же достигли рядов противника! И вот тут, в хаосе сечи вдруг оказалось, что русская боевая секира и деревянный щит ничем не уступают верткой степняцкой сабле… И плетеному ивовому щиту у тех поганых, у кого он вообще имеется.

Скорее наоборот — такие щиты ударов секир как раз не выдерживают!

Воодушевленные, поверившие в свою победу русичи начали медленно, но верно теснить ворога к горящим или еще бьющим по ним порокам, местами развалив татарский строй и прорвавшись к камнеметам! Обслуга исправных была немедленно истреблена, и топоры волынских мужей обрушились на дерево и канаты пороков… Менее же горячие и более вдумчивые мужи принялись их поджигать.

Но ни Даниил Романович, исступленно рубящий поганых, все норовя вырваться вперед гридей, ни кто-либо из его дружинников и ополченцев не видели, что нацелившись на хвост и бок волынского полка, уже стронулся с места клин монгольских хошучи.

Укрывшихся до поры батыров вел Гаюк…

Главный соперник Бату-хана за положение ларкашкаки, сын Великого хана Угэдэя, надломленный неудачами в боях с царем касогов Тукаром, молча принял то, что Мунке и Бучек отправились вместе с Шибаном каждый во главе своего тумена (правда, имеющих только половину нукеров в своем составе). И оценив это, Батый разделил между ним, Берке и Гаюком оставшихся нукеров, отдав Байдару мастеров осадного дела и присовокупленным к китайцам бродников… Когда же ларкашкаки решил собрать воедино всех хошучи, то Гаюк, почувствовавший, как понемногу возвращается ему вера в самого себя, вызвался их возглавить. Ведь несмотря на то, что чингизиды никогда не находятся в первых рядах и не ведут нукеров в бой, сын Угэдэя остро желал смыть позор неудач с касогами кровью орусутов — и обрести славу покорителя Чернигова! Ведь именно его батырам суждено было первым ворваться в открытые ворота града…

Однако бой начался и шел уже какое-то время — но городские ворота оставались наглухо закрытыми. Зато яростная сеча у пороков начала стремительно клониться в сторону орусутов! И осознающий опасность потери пороков Гаюк, плюнув на славу «покорителя Чернигова», одним взмахом руки отправил в схватку две тысячи хошучи, закованных в тяжелые стальные панцири худесуту хуяг! И еще более тяжелые кожаные хуус хуяг, дающие защиту, едва ли уступающую железной броне…

Сын Угэдэя не мог знать, что Черниговские ворота были надежно заложены изнутри камнем. И что для разбора их требовался немалый запас времени…

Большой загадкой для северян стало то, что поганые устанавливают свои пороки в пределах досягаемости крепостных камнеметов, о чем не мог не знать бывший князь, как