одном – чтобы достичь буддовости, буддовости. Его исступлённое, сверхмерное благочестие повергало меня в дрожь.

Подойдя к помосту, Сугван сделал три поклона – и вырвал из рук мастера посох. Все взгляды были прикованы к нему. Он снова трижды поклонился, положил посох на помост и вернулся на место. Мастер, который до сих пор сидел не шелохнувшись, покачал головой.

– Монах узрел посох, однако посох не узрел монаха, – произнёс он и стукнул посохом о помост. – В давние времена жила одна старая женщина великой веры, она питала большой интерес к медитации. Однажды к ней в дом пришёл практиковавший медитацию монах. Хозяйка приняла его с глубоким почтением, построила для него маленькую обитель и помогала всем, чем могла. Время течёт, как вода, – незаметно пролетели десять лет. Монах безукоризненно соблюдал заповеди, усердно подвизался и достиг самадхи. И вот как-то раз хозяйка решила разузнать, насколько он преуспел в своём учении. Была среди её дочерей семнадцатилетняя красавица, прекрасная, как цветок. Мать велела ей напудриться, нарядила в шёлковое платье, что-то прошептала на ухо и отправила в обитель. Придя в скит, девушка постучалась, но ей не ответили. Она отворила дверь и увидела монаха, сидящего лицом к стене и погружённого в самадхи. Он даже не заметил, как она вошла. Тогда девушка села ему на колени и, приблизившись к уху, вкрадчиво спросила: «Сыним, как вам такое?» Однако монах и бровью не повёл, он продолжал сидеть молча, неколебимый, как скала. Девушка звонко поцеловала его в губы и снова спросила: «Сыним, а как вам такое?» Тогда монах невозмутимо ответил: «Старое сухое дерево прислонилось к холодной скале. В зимнюю пору нет тепла». Вернувшись домой, девушка поведала обо всём матери. Та не на шутку разозлилась и закричала: «Ах, что за напасть! Этот пропащий меня обманул. Зря его десять лет кормила!» Она прибежала в скит, обругала монаха и выгнала его прочь, а обитель сожгла.

Мастер ненадолго замолчал и обвёл взглядом общину. В зале царила полная тишина, не было слышно ни единого вздоха.

– Это один из тысячи семисот коанов – знаменитый коан о женщине, которая сожгла обитель. Даже самые зоркие монахи дзена попадались на нём.

Мастер снова замолчал и посмотрел на собравшихся.

– Ну что, уразумели? Монах достиг свободы от всех мыслей и помыслов – почему же тогда женщина назвала его пропащим, прогнала и сожгла обитель? Что он должен был сказать, когда девушка поцеловала его? Будь вы на его месте, что бы вы ответили? Ну же! Смелее!

Поднялся опытный, продвинутый в практике монах Ёнмон.

– Влезть в дыру, из которой вышел, и заткнуть её! – крикнул он.

– Сожжёшь обитель – сам сгоришь! – крикнул мастер в ответ и снова стукнул посохом. – Прискорбно. Посмотришь в наши дни на практикующих – кто-то, вцепившись в труп мёртвой Дхармы, заявляет, что якобы познал Путь. Наживает карму, которая в одночасье низвергнет его в ад. А всего-то и надо – по совести медитировать и искать твёрдого, как алмаз, совершенного пробуждения. Что же такое это совершенное пробуждение? В «Гирлянде сутр» сказано, что желающий знать всех будд трёх времён пускай тщательно изу-чает сущность истинной реальности. Всё созидается душой. В «Лотосовой сутре» сказано, что Бодхисаттва непревзойдённой мудрости и всепонимания десять эонов провёл в медитации, однако Будда ему не открылся, и он не смог достигнуть просветления. В «Сутре совершенного пробуждения» говорится, что все иллюзорные дхармы живых существ происходят из чудесного и совершенно пробуждённого ума Татхагаты. В «Алмазной сутре» сказано, что, если, глядя на образы, ты сможешь увидеть, что они не есть то, чем кажутся, – ты узрел Так Приходящего. Все сутры говорят об этом состоянии. Значит, оно есть праматерь мудрецов и святых, источник законов. Здесь и кроется причина того, почему все будды, до Шакьямуни и после него, передавали учение от сердца к сердцу, а не в письменах. Будда трижды передал учение Кашьяпе: когда позволил ему сесть рядом с собой у Пагоды множества детей, когда на Горе стервятников отдал ему цветок и когда под двумя саловыми деревьями показал из гроба свои ноги. А Кашьяпа, в свою очередь, передал учение Ананде. И так, передаваемое от праотцов к отцам, оно достигло и меня – старика с горы Турюнсан из страны, находящейся к востоку от моря[38]. Это и есть печать сердца Будды и патриархов, изначальная природа всех живых существ. Люди называют это буддой, душой или законом. Но назовёшь его буддой – оно умрёт, назовёшь душой – умрёт, назовёшь законом – умрёт. Так что оно такое? Этот Путь виден только там, где бессильны слова и исчезают движения души. Путь, которому невозможно научиться, иначе как под руководством прозорливого наставника. Когда появляется единственная мысль, возникает и всё остальное, когда исчезает единственная мысль, всё остальное тоже исчезает. Появление и исчезновение мысли – это возникновение и гибель вселенной, рождение и смерть человека. Какая из наук величайшая в мире? Дзен-медитация. Поспешим же! Время идёт, смерть приближается. Нужно чему-нибудь научиться в этой жизни. Когда ещё выпадет шанс родиться человеком?

Мастер снова стукнул посохом.

– Вот вам напоследок от старика присказка: осенью падают листья, зимой падает снег.

«Кац!» – громогласный, подобный удару колокола возглас сотряс зал. Мастер трижды стукнул посохом и спустился с помоста.

Мы с Сугваном поднимались по заснеженной тропе. С окончанием затвора он снял с себя обет безмолвия и предложил помолиться у статуи Будды на вершине горы Турюнсан.

Засыпанные снегом ветви камелий были увешаны красными, как кровь, цветами. Белоснежное покрывало, укрывшее гору, а на нём, словно кровавые плевки, эти красные цветы… Загадочная гармония природы, как о ней говорится в одном стихотворении: «Утомившись от вечной тишины, камелии расцвели»… Камелии цветут даже в холодном снегу. Лотос растёт даже из ила и грязи. Почему же я не могу быть самим собой? Откуда такое противоречие? Я не понимал.

– Это было глупо, – пробормотал Сугван, потирая здоровой правой рукой обрубок левой кисти.

– Что?

– Ждать, как дурак, покровительства от Будды и бодхисаттв.

– Ты жалеешь, что сжёг руку?

– Нет, не жалею, но корю себя за собственную глупость.

– Значит, ты так и не получил желаемого покровительства свыше?

– Дело не в том, получил или нет. Это было полное ребячество – ожидать воздаяния за сожжённый палец.

– А я тебе завидую. Ты так яро веришь – даже страшно…

Сугван горько усмехнулся и заговорил неожиданно скептически:

– Забавно всё это. Каждый должен пробиваться в одиночку, отвергнув даже Будду, – вот что такое дзен. Дзен – это вера в собственные силы. Хотя нет, слово «вера» тут не подходит. Ведь кроме себя самого верить не во что.