Ее улыбка лишила Боба способности двигаться.

– П-п-пойдем, – вот и все, что он смог пролепетать. – Поедим где-нибудь.

Она знала отличный ресторанчик – совсем рядом и с кондиционером. А он согласился бы спрыгнуть и в Калькуттскую черную яму[6], лишь бы рука его навсегда задержалась на изгибе талии Люси.

Ресторан заполняли люди, искавшие укрытие от зноя. Боб и Люси стояли под вентилятором, попивая ледяную воду, пока одна из пар не встала, чтобы уйти. Боб все еще озирался, очарованный тем, что попал в такое человеческое место, а Люси поздоровалась с официантом и заказала вино. Затем положила подбородок на пухлые белые ладони.

– Ну, здравствуй, – сказала она, счастливо склонив голову налево.

Он ответил ей зачарованным взглядом.

– Здравствуй.

– О чем думаешь?

– О том, как это невероятно, что мне удалось найти тебя.

– Да, поразительно, – улыбнулась она. – И я думала о том же.

– Правда?

Лицо ее посерьезнело.

– Правда. Я ведь считала, что мне на этой работе будет одиноко. Большинство посетителей приходит к нам с детьми, а большинство моих коллег либо слишком стары, либо слишком молоды. Либо слишком некрасивы. – Она поморщилась и отвела взгляд в сторону, с мгновенной болью вспомнив о Люке, который не был ни старым, ни некрасивым. Просто подлым. – И тут на нашем с Иззи пути встал ты, словно с неба свалился.

– Я – ответ на твои молитвы.

Она усмехнулась.

– Это уж мне судить. Знаешь что? – Голос ее вдруг стал низким, соблазнительным. – Расскажи мне. Что на самом деле привело тебя в зоопарк?

К этому вопросу Боб готов не был. Не мог же он рассказать ей, как день за днем обшаривал планету в поисках девушек, заглядывая в места самые странные. В ашрамы. В и́глу. В зоопарки.

– Я люблю животных, – сказал Боб, думая главным образом о русалках. – В общем-то любых.

Именно в тот миг это заявление было правдивым. Именно в тот миг, когда он смотрел на прекрасное скругление ее скулы, на улыбку, тепло которой разливалось над столиком, устремляясь к нему, им грозила овладеть гордость и страстная любовь ко всем существам, которых он сотворил. Слезы выступили на его глазах – ведь сколько он сделал доброго, на какие чудеса мог предъявить права. Сегодня мир был совершенен. Сидя рядом с Люси в крошечном ресторанчике, овеваемом вентиляторами, с медленно плывущей за окнами луной, Боб не мог придумать ни одного улучшения, какое пошло бы этому миру на пользу. Жарковато в нем, это да, пожалуй. Температура снаружи пошла вниз. Боб смотрел на Люси, Люси смотрела на Боба.

– Что ты любишь животных, я почувствовала сразу. Однако тебе следует заполнить кое-какие пробелы. Я ведь ничего о тебе не знаю, даже твоей фамилии.

Он потупился.

– Вряд ли тебе это будет интересно.

– Мне интересно. – Она откинулась на спинку кресла. – Продолжай.

– Ну ладно. Так, давай посмотрим. – Боб набрал воздуха в грудь. – Я родился в галактике, до которой отсюда примерно четыреста миллионов световых лет, а здесь появился много столетий назад, потому что мне неожиданно предложили место верховного божества. Тогда я и создал все – небо и землю, зверей полевых, тварей морских и небесных, ну и так далее, а как-то раз, болтаясь без дела, увидел твою молитву, и вот я здесь, рядом с тобой.

– Красивая история, – усмехнулась Люси.

Боб пожал плечами. Не улыбаясь, положил ладонь у ее локтя, поместив предплечье рядом с лужицей томатного соуса и маслянистой моцареллы.

– Все в моей жизни вело к этому мгновению, к близости с тобой. А теперь расскажи мне о себе.

– Нет, этого мало. Чем ты занимаешься? Откуда ты? На этот раз я спрашиваю серьезно. Твой акцент, для начала… Не могу понять его происхождение. – Она перекрестила руки. – Давай, начни с самого начала.

– С начала?

– Ну да. «Я родился… Я вырос в…»

– Я родился… Я вырос… – Взгляд Боба пронесся по углам ресторана. – Когда я был маленьким, мы много путешествовали. Я узнал множество языков. Поэтому тебе и не удается установить происхождение моего акцента.

– Ха! Так я и думала. Мне подобный ни разу еще не встречался. Значит – Африка? Азия? Америка? Твой отец служил в военном флоте или что?

Боб отвернулся.

– В этом роде.

– Куда интереснее, чем моя семья. Папа солиситор, защищает людей, укрывающих средства в странах с низкими налогами. А мама носит блузки с бантиками и помогает в церкви моему крестному отцу. Весьма благоразумно. – Люси хихикнула.

В сознание Боба вплыл без приглашения образ Моны.

– Вообще-то звучит совсем неплохо. Моя мамаша – просто-напросто чокнутая.

– Правда? – Люси это встревожило. – То есть в жены моряка она не годилась?

Боб скорбно покачал головой.

– Она сбежала. Вскоре после моего рождения, – это, по крайней мере, было чистой правдой.

Люси потянулась к его руке.

– Бедняжка. Ты, наверное, женщинам ни капельки не доверяешь.

Она не так чтобы сознавала, какие выводы можно сделать из семейной истории Боба, но ощущала в нем присутствие некой уязвимости, чего-то одинокого, достойного любви. Пальцы Люси сжали его пальцы.

Боб поцеловал ее, и все вокруг начало потрескивать и гудеть, как будто в ресторанчик ударила молния. Со столика соскользнула бутылка. Электрическая буря продлилась лишь несколько секунд – на протяжении поцелуя. Потом Люси отстранилась, ошеломленная, с дрожащими руками, и прошлась взглядом по комнате. Придя в себя, она собрала осколки стекла, разлетевшуюся по полу стопку меню. Хозяин ресторана стоял, вцепившись в край барной стойки, не уверенный, что может довериться своей табуретке.

– Что это было? – Люси широко раскрыла глаза.

– Что? – Он еще ощущал ее губы на своих.

– Что? Ты же наверняка это почувствовал. – Она обвела взглядом других посетителей в поисках подтверждения того, что испытала. Нервные смешки продолжились лишь несколько мгновений, теперь понемногу возобновлялись обычные разговоры.

Боб ее словно не услышал. Он не мог свести с нее глаз.

– Наверное, здание немного осело… знаешь, столько воды.

Люси кивнула, чуть нахмурилась, и Боб прижал к губам ее пальцы.

– Люси, я… – говорить ему удавалось с трудом. – Ты так красива.

Он протянул руку, коснулся ее щеки.

– Так совершенна. Совершенная, совершенная девушка.

Все загодя придуманные Бобом слова покинули его. Он понял вдруг, дрогнув, что Люси – его творение. Как удалось ему создать кого-то столь элегантного, столь красноречивого, настолько способного к сопереживанию? И настолько жаждущего любить его? Он смотрел на нее в изумлении, в смиренном восторге перед существованием этой девушки. Ни одно из его могуществ не позволяло Бобу понять, что он сейчас чувствует.

Слезы выступили на его глазах, ему пришлось отвернуться. Он задохнулся