Брататься же с противоположным полом не принято. Тем более, с людьми. Племянник вожака стаи не пошёл бы против традиций. Поэтому она явно не названная сестра.

Но и вариант, что они любовники, я исключаю. Девушка ещё девушка, ни с кем ночи не проводила. Только с работой. Тут я как лекарь могу утверждать, хотя Лексу пока ничего не скажу. Пусть понервничает, ему полезно.

Вот только меня беспокоил один маленький, но очень важный вопрос. Кем же этот оборотень приходится нашей девочке?

Евгения Унгевиссова

День прошёл незаметно. Я всё так же ничего не делала, книжки читала в телефоне, потому что список хозяйственникам составить недолго, откликов на вакансию не было, Макс был занят отчётом, а Алек с шефом сидели у него в кабинете.

Около девяти вечера я отметилась у начальства и покинула рабочий кабинет, чтобы отправиться отмечать праздник с единственным другом и его семьёй.

Гриша долго мне вещал о том, какая я безответственная, что довожу себя до такого состояния, что вообще меня забрать надо с работы и запереть где-нибудь, чтобы не занималась глупостями, а нормальной женщиной была…

Но наконец он выдохся.

Мы как раз подъезжали к дому его родителей.

Мама написала мне смс-ку, в которой спрашивала, где я ошиваюсь уже вторую неделю и явлюсь ли я домой хотя бы сегодня. Пришлось перезванивать.

— Да, мам?

На другом конце раздалось недовольное:

— Позвонила-таки! Я о ней переживаю, а она даже пару слов написать не может! Блудная дочь, ты домой явишься Новый год встречать?

— Вы же наверняка опять к Усилевским пойдёте, что мне дома одной делать? Я с друзьями посижу.

— Мы сегодня дома. И очень тебя ждём.

— Вот только не надо. Я неплохо знаю, как твой муж и его сыночка ко мне относятся. В то, что ты с Игорем ждёшь ещё верится, а вот в остальных не очень.

Мама недовольно фыркнула:

— Веришь ли, нет ли, но я действительно хотела тебя увидеть. К тому же праздничная неделя, можем поболтать, как это у нас раньше было. По магазинам пройтись, прибарахлиться хотя бы. А то я со своей работой, а ты с учёбой и личной жизнью… Времени на общение не остаётся совсем.

А у меня оказывается не работа, а личная жизнь? Впрочем, это самое хорошее объяснение, потому как я не хочу, чтобы «домочадцы» знали о моей работе. И тем более — о зарплате. У нас же как, все деньги, которые не Глебом или Никитой заработаны, они в семью должны идти. А я морально не готова выстраданные кровные отдавать. Моё!

— Только если вдвоём или с Игорёшей выберемся куда-нибудь пару раз. Я распланировала себе всё.

Мама замялась.

— Глеб и Никита обидятся, — всё-таки протянула она.

Я вздохнула:

— Давай не сейчас, ладно? Не будем портить вечер друг другу. Завтра вернусь домой. Может быть послезавтра.

Повесила трубку.

Мать я люблю, но… 

По щеке против воли скатилась слезинка.

Да, папа… папа навсегда остался где-то в далёком прошлом, в далёком маленьком городке на окраинах области. А я не смогла приехать попрощаться. Не потому, что не хотела, а потому, что не знала, что он тяжело болен. Потом я узнала, что он звонил бывшей жене, просил встретиться со мной хотя бы на денёк, говорил, что умирает, но она была беспощадна. 

Да, наверняка у неё были причины, по которым она развелась с моим отцом. Наверняка он не был тем самым-самым героем, каким его помню я — маленькие дети имеют свойство идеализировать родителей, но…

Я могла понять развод, переезд, но запрет общения с любимым отцом — никогда. А когда я достаточно выросла, чтобы стребовать номер и позвонить отцу, оказалось, что слишком поздно.

Я отогнала грустные мысли прочь. Нечего в машине сырость разводить.

— Женька, не кори себя, — друг угадал направление моих мыслей. У него это всегда неплохо получалось. — Ты ничего не могла с этим сделать и помочь ему тоже не могла.

— Я знаю, Гриш, но менее больно от этого не становится.

Дома у Серовых я помогала Ксении дорезать салаты и накрывать на стол, и за час до полуночи мы все вместе расселись перед телевизором, по которому фоном шёл праздничный концерт. Мы шутили, смеялись, строили планы на ближайший год.

Вот стрелка часов приближается к двенадцати. Президент вещает с экрана телевизора об итогах года, выражает надежду на будущие успехи, а у нас хлопает бутылка шампанского, и пенящаяся жидкость наполняет бокалы. 

Вот начинают бить куранты…

— А теперь все загадываем желание! Только тихо, в мыслях, иначе не сбудется, — заговорщицким шёпотом сказал Юрий младшим сыновьям, которые с воодушевлением держали стаканы с компотом.

Я посмотрела на свой бокал и решила, что моё желание будет предельно банальным, зато искренним.

«Я счастливой хочу быть», — мысленно произнесла я и при последнем ударе курантов осушила бокал. Хочется новогоднего чуда.

Могу же я помечтать?

Ближе к утру младшие ушли спать, а Гриша посадил меня в такси и сел сам. Я почти уснула на его плече, когда мы подъехали к дому.

Оплатив поездку и мягко меня разбудив, друг помог мне выбраться из машины. Такси исчезло за углом соседнего дома через несколько секунд.

Я поёжилась на ветру и зашарилась в карманах в поисках ключей.

— Женечка, у меня есть тебе подарок.

— Так уже ж… — неуверенно начала я, наконец выцепив звенящую связку ключей.

— Да помню я, что уже одаривались. Не о том речь, — фыркнул он и достал коробочку из кармана. В тусклом свете фонаря было плохо видно, но, кажется, в ней были два парных браслета. — Только вот, золотце, нужна капелька твоей крови.

Помнится, Алек долго мне грузил мозг на тему «никому не давать свою кровь». Я тогда ещё про анализы в поликлинике съязвила, но к сведению приняла.

Только вот Грише-то я доверяла как никому другому, поэтому сняла перчатки и протянула пальчик, который тут же прокололи. Друг совместил свой указательный палец с моим. Я почувствовала, как по коже течёт тонкая струйка тёплой крови.

— Как брат с сестрой? — спросил он, улыбаясь.

Я не могла не улыбнуться в ответ:

— Как брат с сестрой, — сказала, глядя ему в глаза.

Мой пальчик заботливо протёрли салфеткой и заклеили пластырем, а потом на запястье правой руки щёлкнул браслет: тонкая металлическая дуга с замком в виде волчьей