Шрифт:
Закладка:
– Раз уж с репетиторством сегодня не срослось, у меня к вам есть другое деловое предложение.
Я держала паузу, как величайшая актриса. Ничего больше не оставалось: либо молчать, как пень, и делать вид, что это многозначительное действо, либо задавать абсолютно дурацкие вопросы.
– Я тут подумал… – великий манипулятор почесал в задумчивости бровь. – Вы же всё равно собирались возиться с пиццей?
Я кивнула, не понимая, к чему он ведёт.
– А у меня сегодня мальчишник в некотором роде. И повар заболел.
– А ваша жена, простите? – я всё ещё никак не могла понять его намёков и хода мыслей. Он что, хочет меня жрать заставить готовить на какую-то роту мужиков?! Нашёл кухарку!
– Ну, во-первых, вы сами сказали: умеет готовить каждая нормальная женщина, – он голосом придавил на слове «нормальная», давая понять, что Александра Николаевна в это число не входит. – А во-вторых, она уехала на несколько дней.
– А в ресторане еду заказать не вариант? – я продолжаю тупить, не понимая, в чём, собственно, проблема? С его деньгами и развитой сферой обслуживания запросто можно и первое-второе-третье на дом заказать, и пиво с какавой, и ту же пиццу дурацкую – в зубах принесут, расшаркаются и в пояс покланяются.
– Домашнего, знаете ли, хочется, – туманно и как-то неубедительно. – Сделанного женскими руками. Обычного, без всяких изысков ненужных.
И тут меня накрыло. Мой дед был таким же. Домашним божком. Терпеть не мог чужой еды. Ел только то, что бабушка готовила. И вот эта фраза – «женскими ручками» – дух из меня выбила. Дед точно так же говорил. Он вообще в гостях почти не ел. Всё ему не такое было. Приходил с разных именин да фуршетов – и сразу же лез в холодильник, где его ждали домашний борщ, котлеты, макароны или каша. Простое и домашнее. Без изысков, как только что папа Драконов сказал.
– В общем, я предлагаю вам, Варвара Андреевна, приготовить ту же пиццу, но у нас дома. Соглашайтесь.
– Ну, да. Вы хорошо заплатите. Я помню, – вышло как-то растерянно и жалко.
Рядом с Драконовым сидел призрак моего деда Григория, и я точно знала, что уговаривать меня больше не нужно. Ну, хочет этот избалованный богач домашней еды, ну, ладно. Он же прав: я всё равно собиралась возиться с тестом, печь, гостей приглашать. Ну, раз умыкнули меня, можно и в другом месте тем же самым заняться.
– Вот и отлично. У вас замечательная память, Варвара Андреевна. Рад, что вы приняли моё деловое предложение.
Я ничего ещё не приняла, но, кажется, этот тип не привык слышать слово «нет». Бред какой-то. Толстый и махровый бред. Может, его сын вчера наградил меня какой-то экзотической заразой через поцелуй? И сейчас мне всё это привиделось и прислышалось?..
Папа Драконов галантно открывает передо мной дверцу машины. Подаёт руку, помогая выбраться из салона. Сам достаёт мои пакеты. И я вижу, с каким наслаждением он взвешивает в руке их тяжесть. У него такое лицо, словно он скачки выиграл. Или выгодный контракт. Или от чего там ещё сияют от счастья богатенькие Буратино?..
Варя
– Варвара Андреевна! – Ванька крутится у моих ног, как паровозик: пыхтит от удовольствия, пытается нос засунуть в пакеты, как и его отец. Вот в таких мелочах видна кровь: они могут быть не похожи внешне, но жесты, повадки, поступки – открыть рот и ахнуть. Тут уж не скажешь, что чужой бычок потоптался. – А что это будет? – смотрит он вопросительно на папу Драконова.
– Варвара Андреевна согласилась пиццу для нас сделать.
Не согласилась я, но кого это сейчас волнует?
– Ура! – подпрыгивает Ванька, хватает меня за руку и тянет за собой. – Я обожаю пиццу!
Он крутится юлой, не даёт мне толком руки вымыть: суёт полотенце, бессовестно радуется, что сегодня не будет занятия.
– Вы не подумайте! Я учил! И упражнение сделал! Я покажу потом, ладно? А ещё я карточки сделал. На принтере распечатал. А вообще я голодный. Обед давно был. А на ужин, думал, опять какую-то хрень будем жевать. Даниэль заболел, у него простуда и температура, мама уехала дня на три. А папка готовить совсем не умеет! Только яичницу и жареную картошку. И то плохо.
Драконов-младший сдал всех с головой. По-детски, непосредственно.
– Мамка тоже на кухне не ас, – продолжает он откровенничать, а затем хмурит брови: – А вы же умеете, да?
– Умею, – вздыхаю я, повязывая фартук. – Поможешь мне?
Драконов аж подпрыгивает от счастья.
– Правда? Можно? А то меня все гоняют. Даниэль так вообще в последний раз пообещал «задница надрать и мама нажаловаться», – перекривляет он явно нерусского повара. Господи, куда я попала со своими скромными способностями? И как-то мне слабо верится, что тут на «ура» воспримут мою незамысловатую стряпню.
Ванька вдохновенно потрошит мои пакеты. Достаёт продукты, как фокусник – зайцев из шляпы. Радуется всему.
– Ой, а мы много-много сделаем? Пожалуйста! У нас тут всего навалом! – лезет он в холодильник и начинает сваливать на стол яйца, сыр, грибы, помидоры.
– Мы сделаем много, – мужественно жмурюсь и пытаюсь громко не вздыхать.
И как-то меня прёт. Может, это Ванькин энтузиазм мне передаётся. А может, образ деда маячит где-то там, полупрозрачной дымкой на стене. А только замешиваю я тесто вдохновенно. И так здорово получается. Бабушка всегда говорила, что тесто любит хорошее настроение и заботливые руки. Вот этому, видимо, хватило всего.
Я позволяю Ваньке тереть сыр, пока отвариваю мясо, поджариваю лук и режу грибы и овощи. Мы болтаем и смеёмся. Ванька украдкой ворует тесто и пробует его сырым. Я вытираю ему нос, вымазанный в муке, когда замечаю, что на пороге папа Драконов застыл. Он смотрит на нас очень строго. Брови сведены в одну линию. Серые глаза потемнели – как гроза не громыхнёт. Сердится? Ну, да, мы тут немного насорили. Но Ванька ж ребёнок. Папа ж не будет его отчитывать за измазанную одежду? Или будет?
– Мы потом уберём, – пытаюсь я оправдаться. Он кивает и уходит прочь. Стремительно, не говоря ни слова. И мне почему-то становится не по себе.
– Что это с ним? – спрашиваю, не особо надеясь на ответ. Ванька плечами пожимает, но мордочка у него тоже подувяла.
– Не обращай внимания. Взрослые такие странные порой. Лучше не вникать, чем питаются их тараканы, – повторяет он явно чьи-то слова и поднимает палец вверх. – Ну его. Опять кто-то по телефону раздраконил или с мамкой поцапался.
Он опять грустнеет. Замирает на несколько секунд. И мне жутко хочется прижать его к себе. Защитить, что ли. Или по голове погладить. Но момент упущен, и Ванька с энтузиазмом хватается за нож.
– Я умею! Честно! – клянётся он и смотрит мне в глаза так умоляюще, что у меня не хватает духу ему отказать. Под моим чутким руководством он режет помидоры. На пиццу вполне сойдёт.
