Шрифт:
Закладка:
- Если вы разрешите, я всё ему скажу! Подготовлю его…- поспешно заверила я. - Вы созвонитесь – и обо всём договоритесь! А пока – пусть сам к вам приедет! Ведь это мужчина, я уверена, он захочет сделать всё сам. Посмотрит на вас, на сына! Такая встреча!
- Он не простит мне того, что я сделала с ним, - заплакала Екатерина. – Всю жизнь ему разрушила... Сын уже со мной не разговаривает второй день. Мол, столько лет лгала про отца, что тот умер… Хотела отомстить, отомстила - а ни себе счастья, ни сыну правды! Какой в ней толк, в этой мести! Жизнь она мне отравила. Разве что родители счастливы были - так ведь всё равно я уехала из дома, пусть и не так далеко... Как я посмею? Надеялась, что смогу всё забыть... Но прав был Цвейг в своём "Нетерпении сердца": никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть. Ведь какие-то силы вложили вам в голову, что меня надо разыскать... Возможно, это знак, и... Хотя страшно, боюсь я, - боюсь!..
Я успокаивающе сказала:
- Валерий Исидорович так тоскует и горюет, что я уверена, он простит. Тридцать лет – целая жизнь… Вы любили. И вдруг будете любить вновь! Вдруг ещё не поздно.
... Вернувшись в Калифорнию, я хотела прямиком из аэропорта на такси рвануть к Зеленцову; но меня ждал сюрприз - драгоценный муж встречал прямо в терминале имени Тома Брэдли. Сейчас Барбаков был совсем некстати; я равнодушно чмокнула его в губы:
- Мне надо побыстрее к Валерию Исидоровичу. Подбросишь?
- Не вопрос. А какие у тебя с ним дела? У тебя что-то не то со здоровьем? Ездила в Париж на консультацию к специалистам - за вторым мнением, по Зеленцовскому совету? - вгляделся в меня Барбаков - с тревогой, как мне показалось. Ну надо же!
Однако при его словах о здоровье в голову мне пришла идея:
- Только хорошее успокоительное надо купить сначала.
- Зачем?
- Он... это самое... просил закинуть ему.
- Странно, что меня не попросил. Мы с ним виделись недавно, - недоумевал Барбаков, садясь за руль.
- Мужчина мужчину никогда о таком не попросит. Сам-то ты что - попросил бы?
- Да пожалуй, что нет, - согласился Барбаков. Я посмотрела на него с выражением превосходства:
- Видишь, как я теперь хорошо понимаю мужчин.
Барбаков коротко рассмеялся. Я давно не слышала его смеха... Который так мне нравился. Но сейчас я подавила в себе это чувство.
Муж высадил меня у участка Зеленцова и вернулся домой; я быстро прошла внутрь и сразу в гостиной перехватила хозяина:
- Валерий Исидорович, надо поговорить. Примите это, пожалуйста.
- Что? Разводитесь? - воскликнул тот, округляя глаза. Его тревога усилилась, когда он увидел, что я прошла на кухню и накапываю ему лекарство:
- Не просто разводитесь, но ты ещё и беременна? Погоди, погоди, куда столько! Лошадиная доза... Разводитесь и беременна двойней?.. Э-э, девочка, да ты уже тут на тройню мне в чашку накапала!
Через несколько минут мне стало ясно, что никакие предварительные приготовления не помогли: у Зеленцова всё-таки случилась истерика. Мне стоило немалых трудов привести его в чувство; пришлось привлечь знания из разных областей медицины.
- Ирэна… скажи мне… как ты поняла… как смогла заподозрить… - гремел Зеленцов, бегая и метаясь по гостиной, словно раненый лев, - что она меня обманула? Разыграла этот грандиозный спектакль со своими похоронами?
- Интуиция, - пожала я плечами. – Я по-женски поняла, что она хотела вам отомстить. Заставить страдать.
Зеленцов остановился и проницательно смотрел на меня. Я не выдержала:
- Что?
- Заподозрила месть на ровном месте… - ехидно начал рассуждать он, - потому что судила по себе – не так ли, Ирэночка? Ты поняла её… Ты бы именно так и поступила, так же поступила бы; сердце бы вырвала, если бы тебя только булавкой укололи – да? Верно Горький о женщинах писал в «Старухе Изергиль»!
- Так вы не колите! Не смейте колоть булавкой! Садисты! - возмутилась я.
- Ты и Барбакову хочешь отомстить… - продолжал Зеленцов. - Сердце с корнем вырвать. За ту ночь… когда там я тебя затраханную видел – шесть, семь лет назад… да? Ведь что-то я не заметил, чтобы он к тебе в Россию гонял на свидания. Да и вряд ли вы переписывались, планировали что-то. Никаких приглашений он тебе не высылал. Всё, что было дальше, - случайность. Скорее всего, всё обошлось одной встречей, one night stand; перепихнулись, и он не оправдал ожиданий, которые ты на него возлагала, – верно?
- Между прочим, он был моим первым мужчиной! – взорвалась я. – Вы не знаете, как много это значит для женщины!
- Не для женщины, дурища! Для тебя! Для тебя, именно для тебя и для таких, как ты, – понимаешь ты это! – загрохотал Зеленцов. - Если так много – зачем согласилась с ним спать? Ведь не каждого такой формат встречи на одну ночь устроит; те, кого устраивает, – обычно готовы к последствиям. Зачем вообще согласилась на секс до замужества, Ирэна? С такими взглядами и подходами к интимным отношениям?..
- Подруги советовали… Все хором говорили, что…
- А своя-то голова на плечах есть? Мозги есть в черепной коробке – ну хоть какое-то их подобие? Зачем подруг слушала?.. С дурами зачем дружила? Мда-а… Я тоже был первым мужчиной у Кати, между прочим. И вот как мне прилетело, - задумчиво сказал он. – Спасибо за красноречивое объяснение, девочки. Теперь мы с Барбаковым оба будем знать, как много это значит для женщины… Так ты изволила выразиться? Теперь-то мы на всю жизнь запомним. Не дай бог с девственницей связаться! Вся жизнь под откос! Угораздило же! Бедный Барбаков! Бедный я! Бедные мы, мужики! Лучше уж с проститутками дело иметь, честное слово! И это будет первое, чему я научу сына: никаких девственниц!
Зеленцов так забавно сердился, что я рассмеялась. Он и в самом деле был страшно зол; но и счастлив одновременно. Счастье
