Шрифт:
Закладка:
После этого каждый раз, когда доходило до дела, она просила, чтобы я ей руки связал. Ну как-то так она сильнее заводилась. Хотя вроде куда уж сильнее. Она из таких была, приятель, ураган пятой категории – это, считай, легкий ветерок для таких, как она.
А вот что она особенно любила – после того, как я ее связывал, ты учти, – это чтобы я пожевал ей задницу. Делаешь это ей, дружище? Она тебе такое позволяет, дружище? Я туда вон сползал и давай жевать; прямо настоящий обед из трех блюд и компот на сладкое. А потом я спускался еще чуть пониже, и она давай извиваться, и, знаешь, такой ток у нее прямо по всему телу. Потом еще пожую, потом ее раз – переверну. И еще и языком поворочаю туда-сюда, а потом, когда она вся заведется, я раз – и язык внутрь засуну, и вот в этот момент она просто взрывалась. Без осечек. Раз – как мышеловка. Она говорила, вот теперь понимаю, что значит ковбой.
Она тебе такое позволяла? – Интонация стала более издевательской. – В смысле, я понимаю, ты задницы-то целуешь направо и налево, но ты когда-нибудь по-настоящему пробовал, дружище? Или наша маленькая Энни такое позволяет только другим мужикам? Ты ведь не знаешь, правда? В этом-то и беда с вами, пидоры несчастные. Вы прямо все такие хотите понимать телок. Никогда еще не видел телку, которая хотела бы, чтобы ее поняли – поняли, а не отодрали, это уж точно. В общем, давай понимай телочек, а я как драл, так и буду драть.
В бассейне за спиной ковбоя над поверхностью воды просияла еще одна задница. На этот раз она колыхалась там несколько секунд, и на глазах Грэма ягодицы влажно разошлись. Со своего сиденья чистильщика Грэм увидел, как Бык высунул кончик языка и провел им по губам. Грэм бросился на него, но ковбой, чуть крутанув бедрами, увернулся, и, пока Грэм пролетал мимо, кожаный сапог ударил его в бедро и зашвырнул в бассейн. Хотя обычно он плавал неплохо, вода оказалась такой вязкой, что получалось как будто в замедленной съемке. Через несколько минут он все-таки схватился за борт бассейна обеими руками. Пока он собирался вылезти, его лицо накрыла тень и на пальцы его правой руки жестко наступила подошва сапога.
– Эй, приятель, – огрызнулся сверху Бык, – ты все зависаешь на моей вечеринке? Я думал, тебя уж несколько дней как вышвырнули. Если я говорю «отвали», это значит отвали. – И с этими словами он схватил свой стакан пина-колады и выплеснул белую пену Грэму в лицо.
Грэм проснулся в темноте. Кончики пальцев правой руки были зажаты между матрасом и основанием кровати. Подушка была испачкана слюной, лицо тоже было мокрое. Пижама туго обернулась вокруг его ног, и, к собственному удивлению, он обнаружил, что у него эрекция.
Конечно, все это не могло быть правдой. Уж точно не с этим пузатым псевдоковбоем. Но как знать, кем увлекалась твоя жена до тебя? Женщины ведь часто поддаются таким странным соображениям: жалость, вежливость, одиночество, желание отомстить кому-нибудь третьему и, да, черт возьми, простое сексуальное удовольствие. Грэму иногда хотелось попробовать, каково это – поддаваться разным побуждениям.
На следующий день, когда его мозг формально занимался Бонаром Лоу, Карсоном и Ольстерскими добровольцами[26], Бык продолжал царить в его мыслях. Сновидения не могут быть правдой, так ведь? Потому они и сновидения. Считается, что бывают предсказующие сны – мудрецу снится потоп, и он перемещает свое племя повыше над уровнем моря; и разве в его собственной цивилизации не бывает снов перед рабочими интервью – снов, которые предупреждают о возможных ошибках? Так почему бы не существовать постсказующим снам? Вообще-то, это даже более вероятная гипотеза. Он с легкостью мог что-то воспринять от Энн на подсознательном уровне, а потом мозг решил тактично сообщить ему эти новости во сне. Почему бы и нет.
Разумеется, Бык в его сне очень сильно отличался от героя «Ковбоя и кораллов». Во сне это был опасный, грубый тип; в фильме – один из джентльменов бескрайних прерий. Ни один из этих образов, с надеждой думал Грэм, не должен был сильно привлекать Энн; но ведь оба образа фальшивые – один на экране, другой в его голове. Каков был настоящий Бык Скелтон (для начала – как его на самом деле звали)? Может быть, этот Бык нашел к Энн подход.
Уткнувшись в тупик, мозг Грэма почти без всяких побуждений обратился к мечтам о мести. Сперва он утопил ковбоя в бассейне пина-колады: последние пузырьки из заполненных легких Скелтона остались незамеченными среди бурной пены на поверхности. Затем он кого-то подкупил, чтобы подложить гремучую змею под копыта лошади, когда ковбой огибал огромный кактус; жеребец встал на дыбы, и Бык свалился на землю, а когда он инстинктивно ухватился за кактус, две гигантские колючки, прочные, как сталь, вонзились в кожаные чапсы и прокололи его яйца, как сосиски для коктейля.
Последний вариант отмщения был, впрочем, лучше других. Больше всего Грэм ненавидел, как Бык обращается со своими темными очками. Ему не нравилось, когда люди носили их просто как аксессуар, но и по отношению к самим очкам он тоже испытывал холодную ненависть. Он не любил, когда неодушевленные вещи начинали жить собственной жизнью, пытаясь организоваться в некую четвертую силу после людей, животных и растений; он усматривал в этом нелепость и даже угрозу.
Однажды он читал колонку для водителей, где их предупреждали не носить такие очки, если дорога пролегает через туннели: перемена в освещении слишком внезапна, очкам нужно несколько секунд, чтобы перенастроиться. Грэм практически не сомневался, что Бык не следит за прессой для водителей, и, направляясь на север из Лос-Анджелеса по прибрежной трассе, к этой опасности будет не готов. К ночи доедем до Фриско, обещал он этой шлюшке сучке девке, которая развалилась на переднем сиденье его «кадиллака». Радио было настроено на его любимую кантри-волну; на заднем сиденье валялась пластиковая упаковка с банками пива «Курс-лайт».
К северу от Биг-Сура они въехали в туннель, проходящий под скалой. Бык притормозил на пару секунд, потом его
