Шрифт:
Закладка:
– А ты что думаешь? – с искренним интересом спросил Грэм.
– А! – Пока Джек гнул свою ооновскую линию, небольшой отсек его мозга работал и над этим. Какой вариант окажется лучше остальных? Что хочет услышать Грэм? – Ну, мой взвешенный ответ – наверное, нет; это мой взвешенный ответ.
Он встал, прошелся как бы в поисках сигареты, вернулся, крутанулся вокруг своей оси на одной ноге, пёрнул и пробормотал, «обнаружив» пачку на ручке кресла:
– Отвечает ветер буйный, он же Джек Лаптон.
Он просиял; это он вытащил еще из одного отдела своего мозга, совсем крошечного, вероятно занятого Амбалами, но для каламбуров полный контроль и не требовался.
– Мой взвешенный ответ состоит в том, что для немногих людей это может быть и так, – считается ведь, что у преступников есть дефектный ген; у них в мозгу что-то слегка коротит, и, глядишь, они опять вытаскивают полосатый свитер и мешок с надписью «КРАДЕНОЕ» из чулана под лестницей. Может быть, это так для всяких выродков. Но для большинства людей? Большинство людей не убивают других людей. У большинства людей Амбалы прижаты к ногтю, так я тебе скажу. Большинство людей держат в узде свои эмоции, так ведь? Это непросто, но это так. Ну, во всяком случае, контролируют в достаточной мере, да, а речь же об этом, мы же об этом говорим. И, не вдаваясь в неврологические объяснения, я бы сказал, что либо второй эшелон отлично знает, как ему рыбку съесть и все остальное, либо староста очень хорошо понимает, как с ними обращаться.
– Но при этом ты трахаешь, как ты выражаешься, чужих жен.
– Что? Это тут при чем?
– Ну, ты говорил, что это одна из тех вещей, которые недоразвитая часть мозга заставляет тебя делать. Так что она тебя одолела, получается.
– И надеюсь, что это ей будет удаваться и в дальнейшем. Это фигура речи, мальчик, фигура речи.
– Как секс с чужой женой может быть фигурой речи?
– Больше похоже, что я распустил язык? Не могу с тобой не согласиться.
* * *
В ту пятницу, когда Джек поехал домой в Гэмпшир, перспектива встречи с местностью и с женой радовала его не только из вежливости. Мелкие петухи в цветастой панике разбегались от колес его автомобиля; запах цветов табака в тягучем вечернем воздухе привел его в восторг; входная дверь, из которой всю зиму сквозило, теперь забавляла его своей живописной нескладностью. Джек не обманывал себя насчет сельских идиллий; он лишь обманывал себя насчет двухдневных сельских идиллий.
– Ты моя звездочка, – сказал он Сью, которая встретила его в кухне.
Видя ее после пятидневного перерыва, он предпочитал подыгрывать жизнерадостной, динамичной, ирландской стороне ее души и поздравлял себя, что осмелился жениться на женщине с характером. Он бегло, по-хозяйски пробежал глазами по ее ладной фигуре, резким смуглым чертам и остался доволен увиденным. Частично легкость возникала оттого, что на этот раз ему особенно не из-за чего было чувствовать себя виноватым, а удовлетворение – оттого, что была пятница. Он больше всего любил свою жену по пятницам.
Что до Сью, то и она в начале уик-энда казалась довольной. Когда они сели за пудинг с мясом и почками в столовой, а из соседней комнаты долетал запах горящих в печи бревен, она делилась с ним местными сплетнями, а он рассказывал ей лондонские новости.
– И вот еще что. Помнишь, я тебе говорил, что Грэм заходил несколько недель назад?
– Помню.
– Ну так вот, он вернулся. Собственно, оба Хендрика пришли, и Грэм, и Энн.
Джек обещал им ничего не рассказывать, но сомнений у него не возникло. В конце концов, он так славился своей ненадежностью, что никто в здравом уме не стал бы ожидать, что он сдержит обещание; за свою скрытность он ведь не получит никаких наград, правда? Кроме того, жены же вообще не считаются, так?
Сью бросила на него напряженный взгляд, когда он упомянул Энн, поэтому он поторопился продолжить:
– Похоже, Грэм все еще не может справиться с ее прошлым, и бедному Джеку приходится играть роль отца-исповедника.
– Ты небось в восторге.
– Не без этого. Хотя не могу сказать, что завидую священникам, которым приходится такое выслушивать постоянно.
– Ну, у них ведь есть книжка с нужными ответами, разве нет? Посмотри в старую черную книжку, и пусть прекратят немедленно, что бы они ни делали.
Джек хохотнул, наклонился через стол и смачно поцеловал жену в висок. Умна, подумал он. Расчувствовался, подумала она.
– Так какой совет ты в результате дал?
– Я, кажется, посоветовал Энн вытащить его в отпуск, а Грэму сказал много всего, но, похоже, из всех моих советов он выбрал только возобновление онанизма.
Она рассмеялась. Энн ей никогда особенно не нравилась, всегда казалась слишком броской, немного себе на уме; она совершала слишком мало ошибок, чтобы считаться человеком. Пирожок с ничем – так она однажды охарактеризовала ее Джеку, но в тот момент это можно было оправдать смягчающими обстоятельствами. А Грэм – ну, Грэм довольно милый, но немножко… слюнтяй, что ли. Надо же – парится из-за прошлого. У большинства людей в настоящем достаточно всякого, чтобы не смыкать глаз по ночам, если хочется именно такого.
– По-моему, уровня царя Соломона ты пока что не достиг.
Джек рассмеялся и стер соус с бороды.
– Забавно то, что сначала один пришел ко мне на консультацию и настаивал, чтобы я ничего не говорил другой, а потом на следующий день эта самая другая пришла ровно с тем же предварительным условием.
– Похоже на какой-то фарс из жизни правительства. Прекрати размахивать своим предварительным условием.
– И я помню, что, провожая Грэма второй раз, я подумал – за этим последовала ложь, но Джека переполняли вечерние пятничные чувства, – помню, что подумал, ну, у нас со Сью есть мелкие ссоры, бывают не лучшие дни, но ничего уж такого мы никогда бы не сделали.
Он наклонился и снова поцеловал ее в челку. Она немедленно выпрямилась и стала собирать тарелки со стола.
– Да уж наверное. Мы бы нашли какой-нибудь менее сложный способ друг друга обманывать, да?
Вот ведь красотка, думал Джек, с улыбкой глядя ей вслед. Он проследовал за ней на кухню и настоял, что помоет посуду, просто для разнообразия. Они рано легли, и Джек – опять-таки для разнообразия – заранее причесал в ванной свою
