Шрифт:
Закладка:
– Тоже кота заведу! Только мой-то жив, жив и процветает… Ох, бабушка, тяжко мне, аж в груди ноет, болит всенощно. Он, негодяй, меня соблазнил, опорочил, честь девичью отобрал, обманул, а еще жениться обещал и де… деток завести…
– Ох, подлец, – ахнула Зоя Валерьяновна. Глазки ее заблестели – пообсуждать чужие беды она всегда была «за».
– А потом ушел, единорога моего из денника угнал, нечестивец! И суккубку себе завел!
– Негодяй какой! – снова охнула Зоя Валерьяновна.
– Сейчас, бабушка, – подскочила вдруг Галаэнхриель и щелкнула пальцами. На столе появился плетеный большой кувшин, он которого дивно пахло спелым, прогретым на солнце виноградом.
«ВИНО ИСТИНЫ. ОЧЕНЬ РЕДКИЙ ИНГРИДИЕНТ. УРОВЕНЬ – 47».
Галаэнхриель плеснула из кувшина в красивые резные бокалы.
– Угощайся же, моя добрая фурия, милая моя подруга. Свое, домашнее, – сказала Галаэнхриель и сразу же опрокинула в себя первую пробу.
– Даже не вздумай, – сказал привратник, хватая Зою Валерьяновну за локоток.
– Бабушке лекарству не даешь, а? А знаешь, сколько у баушки пенсия? – завела старую шарманку Зоя Валерьяновна, косясь на бокал. Ее манил изумительный аромат вина. Да и Зоя Валерьяновна в бытность свою обыкновенной старушкой порой позволяла себе выпить наперсточек сладкого крымского.
Привратник на это мысленно плюнул, выпустил «баушкин» локоток и встал. Помирать от фурячьего энерговампиризма в очередной раз ему не хотелось.
– Тогда уж без меня. Мне ваши пьяные откровения даром не нужны.
– Иди-иди, – сказала Зоя Валерьяновна, принюхиваясь к вину, – вишь, у Галочки беда. Тут мудрость нужна да компань хорошая.
Привратник хмыкнул и направился к выходу. Ссаныч увязался за ним. От него пахло серной кислотой и свежими огурцами.
– Ну что, девка, за нас, красивых, – выдохнула Зоя Валерьяновна, накатывая первую. Вечер обещал быть томным.
***
– Черный вооорон!
– Чтож ты вьесся
Над моею го-ло-вой
– Ты над Те-о-омным
Лор-дом вейся
Потому что он козел!
Привратник прислушался к двери запертого зала Встреч в Светлом Дворце. Он сидел на крылечке у входа, а Ссаныч развалился у него на коленках, вконец обнаглев.
– Да, друг. Это мы правильно сделали, что оттуда свинтили.
Ссаныч согласно мявкнул, хотя звук больше напоминал визг старой бензопилы.
– … И эгрегор света у меня спер, выкрал!.. А суккубка его страшная, чудовищная! Ноги совсем неровные! Башка лохматая! И он – ее выбрал! Ее! Не меня!
Плачущий голос Галаэнхриель поднялся до каких-то ультразвуковых частот.
– Да ты, девка, тяп-модель! У нас бы на тебя все мужики глазья выложили ба! Ты гля в зеркало на себя! А Лорд твой – дурак! Как есть – идиёт!
– А вот бросил, бро-осил меня…
– Долюшка наша женска-а-а-я-я, тяжелая…
– Тяжелаая!
– Никто нас не пожалеет, не приголубит!
– Не пожалееет!
– И мы жалеть не будем!
– Да, не будем!
– Отомстим!
– Да! Отомстим! Чтоб у него меч-кладенец затупился! Чтоб его эдрические доспехи ему зад натерли! Чтоб ему его суккубка рога в …. засунула!
«О, созрели», – подумал привратник, спихивая кота с колен. Он распахнул двери, входя в зал Встреч.
Ему открылась чудная картина.
Растрепанная Галаэнхриель, румяная, хорошенькая, держала в руках бутыль, воинственно потрясая ею в воздухе. Еще штук пять пустых художественно валялись по столу в гроздьях винограда. «И это меня всего час не было», – подумал привратник, оглядывая пустые емкости. Фурия умильно кивала, глядя на развоевавшуюся Галаэнхриель. Дамы чудно спелись, понимая друг друга с полуслова.
– О, явился мой милый поляк! Нет, ну ты мне скажи! Ты же мужик! Ты – скажи! Разве можно вот это вот променять на суккубку какую-то?! – пьяно вопросила Галаэнхриель, вставая на цыпочки и вытягивая изящную ножку. Светлые пряди разметались вокруг нее, белое кружево обтянуло аппетитные формы.
– Э… Ну… Нет…
– Вот! А я о чем! Наливай! За нас, красивых!
– Запоем!
– Запоем!
– Мадам Брошкина!
– А я такая вся такая растакая!
– Но что он в ней нашел!
– Но мой поезд ушел!
– Ууу! А-а-а!
«П…», – снова подумал привратник и опять вышел, плотненько притворив за собой дверь. Теперь уже до утра. Пусть дамы отдохнут. А вот завтра… завтра уже и поговорим на трезвые головы. И вообще, светлая под действием вина истины ляпнула, что Темный Лорд спер ее Эгрегор Света. И теперь более-менее понятен перекос светлых и темных сил и нарушение мирового баланса. М-да. Молодец Княгиня!
Качая головой, привратник отправился на поиски спальни в пустующем Светлом Дворце.
«Никто меня не любит,
Никто не приласкает,
Пойду я у садочек,
Наемся червичкив», – разудало неслось ему вслед в два голоса.
– Жуть, – меланхолично сказал привратник, найдя, наконец, свободную комнатку и заваливаясь в постель. Ссаныч улегся рядом, раздраженно раздирая белоснежную простынь когтями. Им сегодня предстояло засыпать под российский популярный репертуар классических женских застолий.
Ранним утром, как только небо окрасилось в малиновый рассвет, в замке светлой княгини раздался злорадный звонкий голос привратника. Сам привратник стоял под дверями покоев Светлой, пел во все горло и аккомпанировал себе двумя железными колотушками.
Марш, марш, Домбровски,
З земи влоскей до Польски,
За твоим пшэводэм
Злончым се з народэм.
Из-за двери покоев послышался полный страдания стон.
– Яну-у-уш! Хва-а-атит!
– Я вам тоже два часа назад говорил «хватит», когда вы пошли к гномам за самогоном. Вот теперь терпите, – ехидненько сказал он и загремел колотушками погромче.
Як Чарнецки до Познаня
По швэдским забожэ,
Для ойчызны ратованя
Врутим се пшэз можэ!
– А ну, примолки! Не вишь, Галочке плохо!
Фурия выползла из соседних покоев и выглядела вполне себе бодро. Ну а что ей сделается? Только скилл сопротивления ядам прокачается. А вот светлой… Той – да, не повезло.