Накатавшись в волю, мы сдали коньки смотрителю и пошли гулять. Светило солнце, легкий мороз приятно пощипывал кожу, горячий кофе грел изнутри, заставляя довольно щуриться. А еще рядом был Иррис. И его присутствие согревало не хуже бодрящего напитка.

Кажется, он начинает мне нравиться. Нравиться не просто как друг. Я никогда не позволяла себе влюбляться, зная, что это бессмысленно. Но сейчас чувства выходят из-под контроля. И что с этим делать – непонятно.

Я прекрасно осознаю: надежды на отношения у меня нет. Уверена, и Иррис осознает это тоже. Пусть лорд Дорней обещал помочь, пока что в своих изыскания ни он, ни леди Лоиса не продвинулись ни на шаг. Вот только я девушка. И моему глупому сердцу хочется любить. Хочется парить от счастья. Рядом с настойчивым брюнетом я испытываю такие эмоции, которых не испытывала никогда. Может не стоит от этого бежать? Да, счастливого окончания у нашей истории не будет. Но зато мне останутся по-настоящему теплые и светлые воспоминая, которые будут согревать меня одинокими вечерами. А я буду их бережно хранить…

Вечером долго отмокала под горячим душем, чтобы разогреть забитые от непривычных упражнений мышцы. Знала, что завтра они будут болеть, но приятная усталость обещала крепкий здоровый сон. Вот только выспаться не получилось. Потому что под утро я проснулась от громкого отчаянного крика.

Проснулась и подскочила на кровати, бестолково хлопая глазами. В комнате царили густые утренние сумерки, а часы показывали, что еще нет и восьми.

– Мири, что случилось? – на соседней кровати сонно завозилась Эва.

– Кто-то кричал, – пробормотала я, поднимаясь.

– Кричал? Вроде бы тихо. Может быть тебе приснилось…

– Приснилось… – пробормотала, внимательно прислушиваясь. – Нет, мне так не кажется.

И словно в подтверждение моих слов крик повторился.

– Кыст!

– Это на улице.

Я влезла на стол и распахнула створку, машинально выставляя заслон на пути холодного воздуха. Высунулась наружу, огляделась и заметила почти у самого входа в общежитие невысокую фигурку в ярко-красном пальто. А рядом на земле лежала вторая.

– Там что-то случилось, – нахмурилась, закрыла окно и торопливо натянула свитер. – Я спущусь, вдруг помощь нужна.

– Я с тобой, – кивнула все ещё сонная Эва, безуспешно пытаясь пригладить торчащие во все стороны волосы.

Быстро одевшись, мы сбежали вниз. Там уже толпились разбуженные криками студенты. За нами, кутаясь в огромный пушистый халат, семенила комендант. А мрачная, давящая тишина, которую разбавляли только судорожные всхлипы, явно говорила: случилось что-то страшное.

Так и оказалось. Пробравшись сквозь толпу, я тихо ахнула. На снегу лежала Лорна Гатрис, а из-под ее головы вытекала лужа ярко-алой крови.

– Вилу надо было срочно уехать… – девушка в пальто всхлипывала в объятиях какого-то парня. – А я пошла в общагу… А она тут лежит… Мертвая…

– Стихии всемогущие… – добежавшая до нас комендант схватилась за сердце.

– За ректором послали? – шепнул кто-то.

– И за ним, и за леди Лоисой…

– Она упала из окна…

– А где ее соседка?

– Рина уехала еще в пятницу.

Я подняла голову и заметила раскрытую оконную створку на третьем этаже. Та самая комната, где Лорна когда-то жаловалась на черствого Ирриса Эльмарена. Еще живая, чувствующая воздушница, не знающая, что через несколько дней ее уже не будет волновать чужое равнодушие.

– Кыстова задница, – тихо, но с чувством выругался незаметно подошедший Иррис. – Что здесь случилось?

– Разойдитесь, – послышался громкий женский голос.

Лоиса Дорней растолкала студентов и упала на колени перед Лорной, не боясь испачкать подол халата, выглядывающий из-под плаща. Она приложила ладонь ко лбу девушки, потом закрыла глаза и коротко выдохнула:

– Мертва.

Мрачный как скала Алорес Дорней обвел нас взглядом и спросил:

– Кто-нибудь знает, что произошло?

– Я просто шла… – всхлипнула нашедшая тело девушка. – А она тут лежала…

– Она в комнате на третьем жила, – подал кто-то голос. – Может выпала из окна.

Ректор глянул наверх и зашагал в общежитие. Следом за ним отправился Иррис и еще несколько студентов. Пошла и я. Сама не знаю, почему. Наверное, потому что рядом с универсалом трясло не так сильно.

Дверь в комнату «3-07» оказалась заперта. Лорд Дорней нахмурился, шевельнул кистью, снимая запирающие чары, и вошел внутрь. Мы остались в коридоре, но через распахнутую дверь я смогла увидеть комнату и ее обстановку. Две кровати, стулья, стол. Ничего необычного.

Но мужчина явно что-то нашел. Он шагнул к столу и взял с него большой белый лист.

– Это записка, – пробормотал он как-то растерянно. – «Моя любовь всегда будет безответной…» «Не держите на меня зла…» «Не хочу жить…»

У меня по спине побежала мурашки. А студенты в коридоре зашептались:

– Она влюбилась в Эльмарена…

– Безответно…

– И собиралась покончить с собой…

– Все слышали тогда…

– Вот и сбросилась….

– Так, – мрачный ректор вышел в коридор. – Всем разойтись по комнатам. И очень вас прошу: давайте без сплетен. Вряд ли Лорна Гатрис хотела, чтобы ее имя полоскали все вокруг.

Люди неохотно начали расходиться. Иррис зашептался с дядей. А я как-то беспомощно огляделась. Стены будто стали давить меня со всех сторон, тело била мелкая дрожь. Куда идти и что делать? Ректору сейчас не до меня, да и что я могу сейчас сказать ему, кроме беспомощного лепета? Нет, нужно побыть одной и все обдумать.

Медленно кивнув себе самой, развернулась и пошла в учебный корпус. Туда, где была лестница, ведущая на мою любимую башню.

Я вышла на площадку, подошла к самому краю и села, машинально окружая себя защитным куполом. Обхватила колени руками и бессмысленно уставилась вперед. Мысли ворочались в голове, как тяжелые камни под потоком воды. Внутри переплетались жалость к девушке, страх и растерянность. Еще вчера она была живой и здоровой, а теперь все… Как же так вышло?

Истерики Лорны… Ее падение из окна…. Записка…

И мы ведь виделись вчера. Она явно хотела привлечь внимание Ирриса на катке. Но тот не повелся, привычный к женским уловкам. Ее расстроила неудача, но было понятно, что это не в первый и не в последний раз.

А что Лорна делала потом? Вернулась в академию? Или пошла куда-то еще? Наверное, нужно найти того, кто видел ее последней. И