Ее стены… с завтрашнего дня они исчезнут.

— 8-

Когда утром Делуция проснулась, она сразу поняла, что что-то не так. Тело было мокрым от пота, зубы стучали от холода, а желудок так сильно скрутило, что ей пришлось, пошатываясь, дойти до ванной, едва успев выплеснуть содержимое.

Ее все еще рвало, когда госпожа Альма вошла в комнату, вероятно, придя посмотреть, почему Делуция еще не встала.

— Боже, дитя, в каком ты состоянии, — сказала Альма, бросаясь вперед, чтобы предложить полотенце. — Нервы взяли над тобой верх, я так понимаю?

Но когда она произнесла эти слова, Делуция поняла, что Альма, должно быть, поняла, что это не то, что было неправильно. Да, она беспокоилась о своем отъезде в академию, но не до такой степени, чтобы заболеть. Это было что-то совсем другое.

— Ты вся горишь, принцесса, — сказала Альма, коснувшись лба Делуции. — Пойдем, давай уложим тебя обратно в постель, и я позову дворцового лекаря.

— Я-я-я в по-о-орядке, — попыталась выдавить Делуция, все ее тело тряслось так, что было трудно говорить. — Я д-д-должна с-с-собраться и ехать.

— Ты никуда так не пойдешь, — строго сказала Альма. — Нет, пока доктор Села не осмотрит тебя. — Она обняла Делуцию, кряхтя, поднимая принцессу на ноги. — Обопрись на меня, дорогая. Мы достаточно скоро заставим тебя почувствовать себя лучше. Тогда ты можешь собраться и уехать.

Но госпожа Альма ошибалась. Потому что, когда прибыла доктор Села, она бросила один взгляд на Делуцию и вздохнула, сказав, что принцесса была третьим человеком за это утро, который заболел желудочным вирусом. Лечение было простым — три дозы лекарств с интервалом в шесть часов, и тогда к ней вернется идеальное здоровье. Но загвоздка заключалась в том, что лекарство также вырубало ее, заставляя спать в те часы, когда оно прогоняло болезнь.

— Я н-н-не могу спать весь д-д-день! — Делуция плакала… или пыталась плакать, но ее голос был слишком слаб, чтобы говорить громко. — Только не с-с-сегодня!

Ее мать и отец, прибывшие вместе с доктором, с сочувствием наблюдали, как Села втискивала пузырек с жидкостью в трясущиеся губы Делуции.

— Мы сообщим Дарриусу, милая, — сказал Аурелий, убирая волосы с ее потного лба. — Ты все еще можешь добраться туда к вечеру, у тебя будет достаточно времени, чтобы освоиться перед началом завтрашних занятий. Ты ничего не пропустишь.

— Н-Н-Но первое утро… — Делуции внезапно стало трудно закончить предложение, ее веки стали тяжелыми, как кирпичи, когда лекарство подействовало.

Что она хотела сказать, так это то, что, в то время как второкурсники и старше должны были быть в академии только к обеду, первокурсники должны были прибыть утром на ознакомительный день. Именно тогда им устроят экскурсию по территории и покажут, где расположены их классы, и все это время они будут знакомиться друг с другом.

Делуция не хотела упускать ничего из этого. Все это было частью нормального опыта, которым она должна была наслаждаться.

Но когда глаза закрылись без ее разрешения, она поняла, что некоторые вещи находятся вне ее контроля.

— Спи, милая, — тихо сказал Аурелий. — Акарная все еще будет ждать тебя, когда ты проснешься.

И, не имея другого выбора, Делуция послушалась отца, лекарство погрузило ее в блаженный сон без сновидений.

Если не считать кратких моментов, когда ее будили, чтобы дать лекарство, Делуция спала весь день. Но, как и обещал доктор Села, в конце концов, она проснулась, чувствуя себя намного лучше.

Или… физически, по крайней мере.

Мысленно, однако, она была совершенно разбита, когда торопилась с последними приготовлениями. Все личные вещи были отправлены до ее прибытия, но она все равно дважды проверила, как ей казалось, каждую комнату во дворце, пока не убедилась, что ничего не забыла.

Когда Делуция, наконец, стояла в приемной с уже активированной и открытой дверью позади нее, то повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на родителей.

Ранее она попрощалась с мастером Ингом и госпожой Альмой; первый посоветовал ей заняться учебой, а вторая напомнила следить за своей осанкой. Ни один из них не предложил эмоционального прощания — да Делуция и не ожидала от них этого, несмотря на то, что наставники были самыми близкими друзьями, которые у нее когда-либо были во дворце.

Ее родители, однако…

Делуция сглотнула, увидев слезы в глазах отца. Ее мать была немного более сдержанна, но король… он едва держал себя в руках. Если он сломается, Делуция знала, что у нее не будет ни единого шанса уйти, не разрыдавшись самой, что тогда означало бы, что она прибудет в академию с красными глазами и опухшими щеками. Это было то, чего она определенно не хотела, но если ее отец не перестанет так на нее смотреть…

Словно прочитав ее мысли, король шумно вздохнул и расправил плечи, явно сдерживая эмоции. Она знала, что это было только ради нее, и от этого было еще труднее сохранять самообладание, когда он обнял дочь на прощание.

— Помни, мы всегда в голозвонке, — сказал он ей на ухо. — Или используй сферники, если это будет необходимо. Просто попроси Дарриуса, и он сделает так, как надо.

— Со мной все будет в порядке, — сказала Делуция, не собираясь приставать к директору с просьбой поехать домой вне запланированных каникул. Никакого особого отношения, она была полна решимости провести учебный год так же, как и все остальные ученики. — Кальдорас наступит быстрее, чем ты думаешь.

— Недостаточно быстро, — ответил Аурелий хриплым голосом, он отпустил ее и передал матери.

— Будь в безопасности, моя дорогая девочка, — сказала Осмада, притягивая ее к себе. — Мы будем скучать по тебе каждый день.

Она больше ничего не сказала, как будто зная, что решимость Делуции висит на волоске.

— Иди, милая, — сказал Аурелий, его голос все еще был хриплым от эмоций, — пока сферическая дверь не закрылась.

Понимая, что промедление только усложнит всем задачу, Делуция послала родителям дрожащую улыбку и со слезами, блестящими в глазах, сказала:

— Я вернусь быстрее, чем вы успеете соскучиться.

С этими словами она повернулась и шагнула через сферическую дверь, водоворот цвета унес ее прочь из дворца…

… И наконец-то… наконец-то… в Акарнаю.

— 9-

Делуция не особо задумывалась о том, что произойдет по ее прибытию в академию, и это, вероятно, было к лучшему, так как, когда она вышла с другой стороны сферической двери, то запаниковала, когда ею овладела дезориентация.