Шрифт:
Закладка:
Я начал движение от одного гостя к другому.
- Честный, - сказал Кантор.
- Умный, - сказал Штольц.
- Добрый, - сказал Егор.
- Напоминаю, - обратился я к гостям, - мы говорим не об Иисусе, а о Романове. Поехали дальше…
- Весёлый, - сказал Алмазов.
- Осторожный, - хитро улыбнувшись, сказал полковник Буйко.
- Щедрый, - сказал Андрей и покраснел.
Я перешёл на женскую половину стола.
- Сильный, - низким грудным голосом сообщила Заречная-старшая.
- Нудный, - сказала её дочь. И весело и громко рассмеялась.
- Гондон он! – выкрикнула Антонина Андреевна.
- Это не прилагательное, - возразил я.
- Хорошо, - согласилась она. – Тогда – штопанный!
Дочь Романова Катя долго молчала, опустив глаза, потом грустно улыбнулась и тихо сказала:
- Несчастный.
Я, словно всё было в порядке вещей, задорным и бодрым тоном подрезюмировал:
- Ну что ж, очень хорошо! Вот таким вас видят родные и близкие. А теперь, я думаю, наступил психологический момент для выпивки. Лично я с удовольствием поднял бы тост за ирригацию Узбекистана, но, к счастью, у нас более важный повод для выпивки. Давайте за то, чтоб впереди нас ждало ещё как минимум шестьдесят таких встреч. Кто за? Единогласно! Наполним бокалы.
Краем глаза я заметил возвращение Танелюка.
- А сразу после выпивки я объявляю белый танец! Маэстро, музыку.
Ребята заиграли «Сиреневый туман».
По дороге я спросил Крошкина:
- Шура, Веру не видел?
Он отрицательно покачал головой.
- Ладно, - говорю, - я её найду. Идите, пляшите, изображайте веселье.
Глава 17
Настроен я был решительно. Я был готов обыскать весь дом, а найдя Веру, я собирался объявить Гарроту и сворачивать всё это дело, пока всё шло более-менее хорошо. Просто меня что-то тревожило. Какой-то беспричинный страх… Не знаю… Плохое предчувствие…
Мне не пришлось обыскивать весь дом. Я нашёл их в нашей комнате для гостей.
Она лежала под ним в разорванной блузке, плоская, как крышка рояля, и беззвучно плакала. Если бы не слезы на её лице, я бы подумал, что он занимается с ней этим с её согласия, потому что она не оказывала ни малейшего сопротивления. Просто лежала и плакала.
Он не услышал, как я вошёл. Он продолжал хрипеть и совершать резкие тазобедренные рывки.
Я не успел ничего сообразить. Рефлексы действовали без участия головного мозга. Я схватил со стола Бог весть откуда взявшуюся бутылку шампанского и со всей силы ударил его по голове.
Бутылка разбилась, шампанское шипело, смешиваясь с кровью, брызнувшей из затылка Никиты. Вера запищала и ужом выползла из-под обездвиженного тела. Я прикрыл ей рот ладонью и зашептал:
- Тише, тише, Верочка… Тише, умоляю тебя… Всё в порядке, он без сознания…
Только в эту секунду заработал мой мозг, но с большим опозданием, и в нём пульсировала только одна мысль: «Э, что здесь происходит?»
- Он набросился на меня, - всхлипывая, заговорила Вера. – Я ничего… ничего не могла поделать…
- Всё в порядке, - продолжал я твердить одно и то же. – Ты в безопасности…
- Он жив?
В мозгу запульсировала другая мысль: « Чёрт, ты прикончил этого ублюдка! Тебе капец!»
Я нагнулся над телом Никиты и прощупал пульс. Слава Богу, он был. Слабый, но был.
Я попытался собраться с мыслями и взять себя в руки.
- Так, - сказал я вслух, - ничего страшного. Он жив. Всего лишь травма на затылке. Для такого бугая – сущие пустяки. Переоденься и беги к своему парню. Уезжайте.
- А вы?
- Я соберу всех, и мы тоже поедем. Не стой, переодевайся.
Ничуть меня не стесняясь, она сняла блузку. Я отвернулся.
- И ничего не бойся. Он не станет качать права, когда придёт в себя. Ведь он пытался тебя изнасиловать, правильно?
- Спасибо тебе, - услышал я.
- Перестань, я и сам не понял, что произошло…
Она крепко обняла меня сзади за плечи и поцеловала в шею.
- Спасибо, - повторила она, - до встречи.
Я обернулся и посмотрел ей в лицо. Слёзы высохли. Ничто не говорило о том, что несколько минут назад её насиловали.
- Беги, Эллочка, беги…
В коридоре, перед дверью в торжественную залу, я столкнулся со стриптизёршей.
- Вы готовы, Гаррота? – спросил я.
- У меня сегодня ещё два вызова. Я не хочу задерживаться.
- Аналогично, - поддакнул я и вошёл в зал.
Я махнул музыкантам, мол, заканчивайте. Взял микрофон. Рука предательски дрожала.
- А теперь, дорогие мои! Долгожданный сюрприз для мужчин! Будьте любезны, приглушите свет. И слегка расслабьте ремни, для вас сейчас исполнит неприличный танец сама госпожа Гаррота! Встречайте!
Когда заиграла музыка и в зал вплыла стриптизёрша, я подошёл к Крошкину и сказал:
- Срочно сваливаем. Бери Танелюка за шиворот и тащи к машине. Жду вас у входа через минуту.
Спустя минуту они вышли из дома. Седой шёл шаркающей походкой. Его качало из стороны в сторону. Крошкин поддерживал его за руку.
За ними вышел Владимир Владимирович и направился прямо ко мне. У меня всё сжалось внутри и снаружи. Я почувствовал, как всё лицо покрывается потом.
Не к месту вернулась та мысль: «Чёрт, ты прикончил этого ублюдка! Тебе капец».
А главное, до сих пор не понимаю, почему я так поступил. Серьёзно. Я не герой, и мне плевать на Веру. Более того, она мне не нравится. Так какого хрена я схватился за ту чёртову бутылку? Ведь она сама виновата. В таком наряде можно спровоцировать даже мёртвого импотента. А Никита здоровый мужик…
Владимир Владимирович подошёл ко мне вплотную.
- Уже покидаете нас? – спросил он.
- Да, нам пора, - забормотал я. – Мама нашего водителя очень волнуется, когда он возвращается после двенадцати.
- Ясно, - сказал Володя и зевнул.
На душе у меня полегчало. Вряд ли человек будет зевать перед убийством. Значит, он ни о чём ещё не знает.
Мои
