Когда блестевшие тусклым серебром балки закончились, и ваген уехал, Шпатца перехватил здоровенный Бруно.

— Эй, Грецель, ты грамотный же? — он хлопнул Шпатца по плечу своей ладонью-лопатой. Сломанное ребро отозвалось резкой болью.

— Да, Бруно, — Шпатц не решился поправлять здоровяка. Грецель, так Грецель.

— Пойдем со мной, там надо считать и записывать, — он махнул рукой в сторону длинных верстаков. — А то для твоих белых ручек вредно долго таскать тяжелые предметы.

Задачей Бруно было нарезать кусачками металлический тросик на короткие отрезки, а Шпатца — связывать их в пучки по дюжине. В отличие от брата, Бруно болтливым не был, зато был очень любознательным. И очень внимательно слушал. Отвечая на очередной уточняющий вопрос про историю запретной любви с дочкой начальника, которая и привела его, белоручку, в разнорабочие, Шпатцу пришлось напрячь и фантазию, чтобы придумать подробности, и память, чтобы не забыть, что именно он рассказывал. Здоровенный Бруно выглядел простодушным, как армейский ботинок, и настолько искренне сочувствовал, что Шпатцу стало казаться, что именно он, а не Полди, и верховодит всем этим «братством».

— Бруно, а что за человек этот Штойбен? — спросил Шпатц, чтобы хоть как-то перевести разговор с его личной жизни на интересующую его тему.

— На самом деле их двое, — Бруно продолжал орудовать кусачками, размеренно расчленяя тросик. — Штойбен приходит только с хорошими новостями и наградами, а Бойст, ты его еще не видел, он худой и высокий, только наказывает. Штойбена все любят, а Бойста, соответственно, ненавидят.

— Хм... Довольно мудрое распределение, — Шпатц связал очередную дюжину тросиков и опустил пучок в деревянный ящик.

— Ну да, мы ребята простодушные, — Бруно ухмыльнулся и подмигнул Шпатцу. — Нам не приходит в голову, что они просто разделили обязанности на плохого начальника и хорошего начальника. Так что когда надо убедить всех, например, записываться в фолкскриг, приходит Штойбен, и все считают, что им предлагают доброе дело.

— А ты, значит, не считаешь, что это дело доброе?

— А ты считаешь? — Бруно внимательно посмотрел Шпатцу в лицо. Шпатц замер. Похоже, вопрос был очень важным. И отвечать невпопад не стоило.

— Сложно сказать, герр Бру... То есть, Бруно. Аргументы в пользу неизбежности войны звучат довольно убедительно, но...

Бруно молчал и выжидающе смотрел на Шпатца.

— Давай начистоту, я не хочу на войну, — решительно сказал он, поняв, что не особенно кривит душой. — Я скорее бы записался в экспедицию Адлера штамм Фогельзанга, если бы туда можно было записаться. Но лично сам я не хотел бы никого убивать. Разве что не будет другого выбора.

— Честно ответил, молодец, — Бруно хлопнул Шпатца по плечу. — В основном парни предпочитают бравировать своей смелостью. Я вот тоже не хочу. Мне поэтому и не нравится то, что сейчас происходит на люфтшиффбау.

— А что здесь происходит?

— Как думаешь, что мы сейчас строим? — Бруно мотнул головой в сторону тускло поблескивающего скелета будущего люфтшиффа.

— Люфтшифф, — ответил Шпатц.

— Это модель «Верборген-17», — Бруно снова взялся за кусачки, которые в его руках смотрелись маникюрными щипчиками. — Бомбер. Такие же строятся еще в двадцати эллингах люфтшиффбау.

Шпатц промолчал. Не слишком ли осведомлен Бруно о моделях люфтшиффов для простого работяги?

— Я мечтал стать пилотом в детстве, журнал «Воздушные киты» до сих пор покупаю. Модели люфтшиффов одну от другой с первого взгляда отличаю.

— А почему не стал пилотом?

— Не повезло потому что, — Бруно нахмурился и замолчал.

Третьим Шпатца перехватил Полди. Когда старший Мюффлинг подошел, Шпатц уже догадался, что его вот так проверяют, передавая из рук в руки. Шагая через весь эллинг вслед за Полди, Шпатц поискал глазами Трогота. Нашел. Вместе с еще одним новичком он толкал тяжелую тачку. Шпатц понял, что не он один удостоился особого внимания, и расслабился.

Полди работал в той части эллинга, где занимались сшиванием баллонетов. Их задачей было мешать горячий клей в огромном котле длинными деревянными «веслами».

— Как я вижу, ты неплохой парень, Грессель, — назидательно начал Полди, и Шпатц понял, что старший брат скорее похож на Трогота, чем на Бруно. Только его речи состояли не из бесконечных баек о жизни, а из назиданий, нотаций и житейской мудрости. Шпатц натянул на лицо респиратор, взобрался на невысокую стремянку и принялся ворочать густую киселеобразную жижу с деланным энтузиазмом, иногда кивая и глухо поддакивая. И радуясь, что рабочий день скоро закончится.

Шпатц чувствовал себя уставшим. Болели ладони, болело ребро. Хотелось забраться в ластваген, доехать до дома, и лечь спать. Возможно, если Крамм все еще в конторе, рассказать о своих сегодняшних наблюдениях по горячим следам. Не сказать, чтобы он много узнал, но кое-какие выводы сделать все-таки можно. Во-первых, Полди Мюффлинг — подставной лидер «профсоюза», самый умный из тех троих, с кем Шпатц сегодня общался — это Бруно. Если искать «мозг» возможной угрозы среди Мюффлингов, то он самый подходящий кандидат. Но вообще, на непритязательный взгляд Шпатца, особой угрозы братья не представляли. Даже с учетом слишком умного для своего размера Бруно.

Мюффлинги скучковались в стороне и что-то негромко обсуждали. Шпатц стоял в очереди на платформу до ворот, изредка поглядывая на них. Создавалось впечатление, что они не собираются прямо сейчас покидать территорию люфтшиффбау. Шпатц почувствовал что-то похожее на охотничий азарт, извинился перед соседями по очереди и отошел к кустам, в тень, сделав вид, что ему нужно отлить. Убедившись, что на его маневр никто не обратил внимания, он скрылся в густой листве и продолжил наблюдать за «братством». Вот к ним подошел шеф смены. Вот Полди принялся ему что-то убедительно втолковывать. Тот сначала слушал, нахмурившись, потом махнул рукой, кивнул и отошел. Братья снова сгрудились в кучку. Платформа отъехала, забрав большую часть рабочих.

Со стороны это выглядело как пикник для отдыхающих рабочих. Под большим деревом на нескольких газетах были расставлены вскрытые банки сардин и консервированных бобов, поломанные багеты и брецели. Бутылок шнапса или пива не наблюдалось — правилами люфтшиффбау распивать алкоголь на территории строго запрещалось. Компания работяг состояла не только из Мюффлингов. К ней присоединились рабочие из других эллингов. Шпатц постарался сменить угол обзора, чтобы лучше разглядеть лица и увидеть среди них Роппа, но не смог. Активное шевеление в кустах могли заметить. Поэтому он замер и прислушался.

— ...цистерны блау-газа, — говорил незнакомый