Может быть, не совсем человечность, а… разум и сострадание.

Его жвала сомкнулись, клыки на их концах слегка щелкнули друг о друга.

— Ссс-той, — тихо прошипел он, прежде чем выскользнуть через дыру.

Гнездо раскачивалось и подпрыгивало от его движений. Желудок Айви сжался, а сердце забилось чаще. Она вцепилась в плетеное дерево под собой, ища опоры, которую, как она знала, не найдет. Снаружи скрипели ветви и шелестели листья. В воздухе разносились крики незнакомых животных. Она услышала легкое царапанье по внешней стороне гнезда, когда он взбирался по нему.

Когда задние лапы Кетан выскользнули из отверстия, матерчатое покрытие упало обратно на место, погрузив внутренность гнезда в относительную темноту, пока ее глаза не привыкли к свету кристалла.

Гнездо снова сильно закачалось, прежде чем замедлило ход и остановилось. На дрожащих конечностях Айви поползла к выходу, ее ладони и колени задевали меха на полу. Она схватилась за ткань и приподняла ее, выглядывая наружу. Ее тут же накрыла волна головокружения, когда она посмотрела на джунгли внизу. Ветви, листья и лианы были такими густыми и перемешанными, что она даже не могла видеть землю, и все было таким большим. Она никогда в жизни не видела таких высоких и необъятных деревьев. Даже на такой высоте многие ветви выглядели достаточно широкими, чтобы их можно было использовать как тропы, а некоторые листья были достаточно большими, чтобы покрыть ее от груди до лодыжек, если бы она держала их перед собой.

Собравшись с духом, она подняла взгляд. Прямо над ней переплетенные ветви и листья образовывали навес, сквозь который яркими лучами пробивался солнечный свет. Но от того, что она увидела прямо над головой, у нее по-настоящему перехватило дыхание.

Паутина. Это был единственный способ по-настоящему описать это. Массивная паутина охватывала деревья и ветви вверху, ее многочисленные нити сходились к подвешенному гнезду. Как и стены самого гнезда, паутина была переплетена с толстыми ветвями, но в данном случае преобладал шелковистый материал. И то, что поначалу казалось хаотичным, обрело форму, когда она наклонила голову, чтобы лучше разглядеть паутину: она была уложена аккуратным узором, с основными нитями и пересекающимися вспомогательными нитями, расположенными равномерно по всей длине. Тут и там на паутине поблескивали в солнечном свете капли росы. Должно быть, их было гораздо больше, прежде чем он выбрался наружу.

Айви медленно, прерывисто вздохнула, откинулась на спинку стула и позволила ткани упасть на место.

Я поймана в паутину.

ГЛАВА 8

Поскольку Айви занимала все его мысли с тех пор, как он нашел ее, Кетан почти забыл, что его ночная охота не принесла мяса — по крайней мере, такого, какое можно есть. Его выбор перебраться в Клубок и жить отдельно от своего народа, был сделан с полным пониманием ожиданий, которые это возложит на него.

Охотник должен обеспечивать.

Он должен был снабжать мясом вриксов Такарала, каждый из которых вносит свой вклад в выживание своего города. Перерывы в доставках мяса будут замечены. Королева не дает никаких указаний охотникам, но ее писцы следили за всем, включая еду, приносимую бродящими по джунглям охотниками города.

Не было никаких сомнений, что Зурваши использовала бы любой имеющийся в ее распоряжении предлог, чтобы заманить Кетан обратно в Такарал по своей прихоти. Он не собирался давать ей еще одну причину для этого.

И все же он не мог отвлечься от Айви. Она была голодна, и ему нужно было обеспечить ее. У него не было возможности целыми днями лазить по ветвям и красться по подлеску. Он опасался, что Айви, такая маленькая и хрупкая, не протянет так долго без свежей пищи. И сегодняшнюю утреннюю охоту вообще нельзя было считать охотой — он нашел всего несколько следов животных, по крайней мере, однодневной давности, а крики, которые он слышал от существ, достаточно крупных, чтобы обеспечить достаточное количество мяса, исходили за сотни сегментов от него. Казалось, будто крик Айви прошлой ночью распугал всех в Зарослях.

К счастью, у Клубка были и другие дары, которые те, кто знал дорогу, могли получить достаточно легко, и он до отказа набил едой маленький мешок. Возможно, это было немногим лучше, чем коренья и грибы, на которые жаловались Уркот и Рекош, но сытый желудок все же лучше, чем скручивающийся от голода.

То, что ему удалось раздобыть на данный момент, вряд ли можно было считать едой для врикса, но он надеялся, что этого будет достаточно для его Айви, хотя бы ненадолго. Он был бы гораздо менее отвлечен, если бы ее желудок не издавал странных булькающих, рычащих звуков, которые, как она показала, говорили о голоде.

Кетан взобрался на широкий ствол наклонившегося граб-дерева, используя когти на кончиках пальцев и ног, чтобы зацепиться за грубую кору. У него все еще болел каждый мускул, и восхождение требовало больше усилий, чем обычно, но отдых притупил дискомфорт и освежил его настолько, что это было терпимо.

Днем Клубок выглядел совсем по-другому. Солнечный свет, пробивающийся сквозь крону листьев над головой, оттенял зеленые, коричневые, синие и пурпурные цвета, делая их одновременно гораздо светлее, но и ярче, чем ночью, а все животные были активными и крикливыми.

Он остановился высоко над землей, чтобы прислушаться к этим призывам, повернув голову в сторону. Горячий, густой воздух висел вокруг него без малейшего дуновения ветерка; он радовался этому после затхлого, прохладного воздуха в туннелях Такарала.

После невероятно чистого, бодрящего воздуха без запаха в комнате, где он нашел Айви.

Его жвалы дернулись, когда он вспомнил, что она сообщила ему ранее этим утром — она спросила, собирается ли он съесть ее.

Эта мысль могла бы заставить его весело щебетать, если бы не была такой тошнотворной. Он пробовал мясо многих обитателей джунглей, но он никогда бы не стал есть плоть такого существа, как Айви. Хотя она и не была похожа на врикса, она была больше похожа на него, чем на любое другое животное, с которым он сталкивался. Она была умна — достаточно умна, чтобы они уже начали изучать языки друг друга за то короткое время, что провели вместе.

Кетан провел подушечкой пальца по линии рта.

Губы. Произнести это слово было трудно, но он страстно желал произнести его сам — так, чтобы она поняла. Эти пухленькие полоски плоти заинтриговали его по многим причинам, и только одной из них было то, как она использовала их для формулирования своих слов.

Он отвернул туловище от ствола, ненадежно повиснув на нем, и перевел