Я заставляла себя не плакать, но чувствовала, как черты моего лица перестают мне подчиняться. Хрупкая женщина вытолкнула Хэймиша из комнаты. Какой бы хрупкой она не казалась, это выглядело почти гротескно. Он мог бы просто раздавить ее, как и меня.

– Ты сделаешь то, что от тебя требуется, – прокричал он, перед тем как она резко захлопнула дверь. – Иначе, поверь мне… я с удовольствием причиню тебе боль. А пока… наслаждайся временем, проведенным здесь, во дворце, красавица!

Только когда он вышел из комнаты, я медленно начала осознавать… Я должна танцевать для короля. Если я этого не сделаю, пострадает мой народ. Пострадает Элиа. Зан Захрай. Так какой у меня был выбор? Я знала, что могла спасти их – должна спасти, – даже если буду вынуждена танцевать, пока ноги не сотрутся в кровь.

Вскоре ко мне подошла женщина и нерешительно взяла мои скованные руки в свои. Предостерегающе посмотрев на меня, она подняла маленький ключ и открыла наручники. Тем не менее я знала: это был скорее дружеский жест, чем то, что она отпустила меня. Я не буду свободна до тех пор, пока не узнаю, что с моей семьей все в порядке.

Ее взгляд блуждал по моей обнаженной коже, словно она хотела найти мои секреты. Злость и стыд распаляли меня, но она, казалось, не замечала этого, или же ее это не беспокоило. Она, вероятно, делала это чаще, так же обыденно, как и снимала с меня одежду, словно я была куклой в ее руках.

Женщина посадила меня в серебряную ванну и отмыла жесткой щеткой. Как будто можно смыть краску стэндлера. Я никогда не мылась в теплой воде. Это было странно. Жар, пена и свежий аромат, который я знала только по цветочным лугам, жгли мою кожу, пока от нее ничего не осталось. Она натерла меня маслами, которые ударили мне в нос и обожгли глаза. При этом ее пальцы прекрасно знали, что делают. С такими ловкими пальцами она точно могла бы украсть много хороших вещей.

Я задавалась вопросом, кем она была? Что пряталось за ее мягкими чертами, льдисто-голубыми глазами, высокими скулами и тонкими губами? Почему она не разговаривала… и был ли Хэймиш прав в том, что она попросту не могла? Неужели она лишилась языка? Неужели король наказал ее?

Ее взгляды становились напряженнее. Громче, чем каждое слово Хэймиша, которые еще звучали у меня в голове.

Я должна танцевать для короля.

Если я этого не сделаю, с моей семьей произойдет что-то ужасное.

Я произносила слова в своей голове до тех пор, пока они не вернулись вместе с другими мыслями.

«Как эхо», – подумала я. Эхо, которое никогда не стихнет. Закончив, женщина завернула меня в полотенца, которых до этого касался Хэймиш. Я тут же почувствовала себя грязной, и мне захотелось мыться до тех пор, пока на мне не останется ничего от его ауры. Она заметила мой дискомфорт и позаботилась о новом нижнем белье, которое, к счастью, мне разрешили надеть самой.

Мокрые пряди все еще свисали на лоб, пока сопровождающая затягивала меня в корсет. Тюрьма, которая становилась все теснее. Шнур за шнуром. Каждый с яростным рывком лишал меня воздуха.

– Что за? – с трудом произнесла я и сжала руки в кулаки.

На мне было белое платье, перевязанное вокруг талии золотой лентой. Юбка волнами обвивалась вокруг моих ног.

Если я покружусь, она расцветет. Женщина разгладила складку на юбке, подергала тут и там, потом потянула меня на стул, что стоял перед зеркалом.

Стол был заставлен бутылками, хрустальными бокалами и вазами. Из-за давления корсета мне было особенно трудно сидеть так, чтобы ребра не впивались в легкие.

– Когда мы закончим? – прошептала я, не ожидая ответа, как вдруг она приложила пальцы к тонким губам.

– Молчи.

Я поняла это, не услышав от нее ни слова, и печально проглотила свое горе, грозившее перерезать мне горло.

Что случилось с Элиа? А с Зан Захрай? Осуществит ли Хэймиш свою угрозу, если я не сделаю так, как он хотел?

Она расчесала мои волосы и закрепила их на затылке. Чаще всего я оставляла волосы распущенными или же заплетала их в косу, которая лежала на моей груди. Сегодня они затянуты в пучок. Я наблюдала за ее руками в зеркале и удивлялась их мастерству.

Она припудрила шею, покрывая длинные царапины, оставленные ногтями Зан Захрай на моей коже. Они выглядели почти как произведение искусства, ложились на мои плечи, словно голые ветви, чтобы защитить меня. Сверкающий порошок заставлял их сверкать, как гнездо сороки. Я заставила себя не обращать внимание на обжигающие слезы, что скапливались под моими веками.

Когда она закончила, ее пальцы порхали вдоль руки, пока не нашли мои запястья. Слегка сжав их, она повела меня к двери.

– Ступай.

– Уже нужно идти? – Она не ответила.

Я как будто стояла рядом с собой. Наблюдала со стороны, как шагаю по залу в платье принцессы и выхожу в темный коридор. Там нас встретили стражники с застывшими лицами, наполовину скрытыми серебряными масками. Они были похожи на выпуклые зеркала. Я видела в них свои печальные глаза.

– Иди, – сказали мне руки Безымянной, когда та передала меня одному из стражников, который протянул мне руку в перчатке. Я боязливо искала ее глаза, которые смотрели на меня ледяным взглядом. Неподвижные, почти безжизненные.

– Следи за тем, что делаешь.

Все, что я сделаю, они прочувствуют на себе. Все, кого я люблю.

Рука охранника ощущалась, как еще одни оковы, из которых невозможно выскользнуть. Наши шаги эхом отдавались по коридору.

Где-то здесь должны находиться Элиа и Зан Захрай.

Где-то здесь, запертые в темнице из серебра, золота и меди.

Все, что бы я не сделала, они почувствуют.

И вспомнила, как Хэймиш жаждал этого. Я поклялась себе, что не дам ему шанса. Груз на моих плечах не мог стать еще больше.