наяву видела замок Осуит и себя, стоящую рядом со знатными людьми на широкой лужайке, которую ее муж с чувством описывал, когда они задыхались от жары среди знойного тропического лета. При одном упоминании о смутной, невероятной возможности того, что Уолдерхерст может поддаться соблазну продлить свой род, ей становилось дурно. Она сжимала кулаки так, что ногти впивались в ладони. Нет, ей не вынести!.. Однажды жена вызвала у Осборна приступ грубого смеха, когда предложила ему обратиться к оккультным практикам, чтобы предотвратить неудачи. Сначала он посмеялся, а потом нахмурился и цинично заявил, что она с успехом может и сама заняться колдовством.

Осборн уезжал в Индию, свободный от раскаяния и любви близких. Дома он был паршивой овцой, и, если говорить откровенно, его с радостью отправили куда подальше. Будь он более приличным человеком, Уолдерхерст, безусловно, выплачивал бы ему денежное содержание; однако маркиз терпеть не мог подобный образ жизни у представителей любого класса и особенно презирал такое, если речь шла о мужчинах, волею судьбы связанных с известными фамилиями, и потому не продемонстрировал щедрости по отношению к тупоголовому юнцу. Черты Осборна беспристрастному наблюдателю не показались бы приятными. Мужчинам бросались в глаза его грубая челюсть, низкий лоб и маленькие глазки. Осборн обладал фигурой, к которой шла военная форма, и своего рода животной привлекательностью, с признаками преждевременной деградации. Кожа у него постепенно будет портиться и темнеть благодаря ежедневному употреблению спиртных напитков, черты лица огрубеют и расплывутся, а к сорока годам юношеский подбородок потяжелеет, выдвинется вперед и станет его главной отличительной чертой.

Пока Осборн находился в Англии, Уолдерхерст его время от времени видел и подмечал неприятные вещи – склонность к эгоизму, дурные манеры, необдуманная трата денег и аморальное поведение. Однажды маркиз разглядел своего родственника на крыше омнибуса – тот обвивал рукой талию вульгарной хохочущей девицы, вероятно торговки, с украшенной гигантскими перьями прической; локоны разлохматились на жаре и торчали над вспотевшим лбом. Осборн полагал, что его посягательства надежно укрыты от любопытных глаз, однако Уолдерхерст проезжал мимо в своем респектабельном экипаже, и его вооруженный моноклем взгляд невольно остановился на родственнике. Снизу он заметил, как рука молодого человека нырнула под щедро украшенную стеклярусом короткую накидку. Кровь прилила к его лицу, и маркиз отвернулся, не подав виду, что узнал Осборна; однако был зол и испытал омерзение, поскольку ненавидел столь откровенную вульгарность. Зачастую красотки, которые плясали в мюзик-холлах или пели непристойные песни в комической опере, трансформировались затем в герцогинь и молодых хозяек старых замков.

После этого случая высоконравственный маркиз уже практически не рассматривал родственника как своего возможного наследника, и, по правде говоря, именно Алек Осборн в какой-то мере являлся поводом к женитьбе на мисс Эмили Фокс-Ситон. Если бы новорожденный сын Уолдерхерста выжил или как минимум Осборн был бы порядочным, хотя и глупым человеком, то с вероятностью десять к одному его светлость не надумал бы выбирать себе вторую маркизу.

Жизнь капитана Осборна в Индии сводилась к бесконечным попыткам не влезть в очередные долги. Он принадлежал к тем, кто потакает собственным слабостям. И брал в долг, пока к нему оставалась хотя бы капля доверия, а после того пытался пополнить кошелек, играя в карты и делая ставки на бегах. Иногда фортуна улыбалась ему; так или иначе, отпуск он встретил в состоянии депрессии. Осборн подал рапорт, потому что загорелся идеей вернуться домой женатым человеком и тем самым упрочить репутацию. Его супруга Эстер могла помочь выстроить отношения с Уолдерхерстом. Стоит ей заговорить с маркизом в своей интригующей полувосточной манере и поведать пару историй, описывая их красочно и со всей страстью, как он, вероятно, растает. Эстер обладала особым шармом; когда она поднимала тяжелые ресницы и фиксировала на собеседнике взгляд черных миндалевидных глаз, рассказывая о тайных сторонах жизни аборигенов и упоминая любопытные и сокровенные подробности, люди обычно заслушивались – даже в самой Индии, где подобные тайны ни для кого не были новостью, и уж тем более в Англии, где считались сенсационными.

Постепенно Осборну удалось донести до жены, каким образом ей нужно поступить. В последние месяцы, пока решался вопрос с отъездом, Алек время от времени как бы невзначай ронял отдельные слова, которые действовали как внушение, – он понимал, что ее подсознание привыкло ловить малейшие намеки.

У Эстер имелась горничная, женщина из местных, нянчившая ее с самого детства. Она поддерживала обширные и тайные связи с соплеменниками. Горничную редко видели с кем-либо беседующей или покидающей дом, однако она всегда все знала. Ее госпожа могла в любое время задать служанке вопрос о скрытых сторонах жизни, касающихся белых или темнокожих, и всегда получить достоверную информацию. И безусловно, могла бы услышать много всего касательно прошлого, настоящего и будущего своего мужа, не сомневаясь, что горничная полностью в курсе перспектив наследования.

Когда Эстер позвала служанку в комнату, после того как пришла в себя после часов отчаяния, то выяснила, что той уже известно о постигшем семейство ударе. Женщины сказали друг другу много такого, о чем не следует здесь упоминать. И это была лишь одна из подобных бесед перед тем, как миссис Осборн отплыла вместе с мужем в Англию.

– Стоит заставить его задуматься над тем фактом, что он выбил почву из-под ног человека и оставил его в подвешенном состоянии, – сказал Осборн жене. – А самое лучшее для нас – это подружиться с той женщиной, черт бы ее побрал!

– Да, Алек, да, – ответила Эстер Осборн несколько возбужденно. – Мы должны с ней подружиться. Говорят, она доброжелательна и сама раньше была ужасно бедна.

– Зато теперь она точно не бедна, чтоб ее! – с нарастающим раздражением подметил капитан Осборн. – Хорошо, если бы она сломала шею. Кстати, она ездит верхом?

– Уверена, что до сих пор ей было не до того.

– Значит, пора начинать учиться. Отличная идея. – Он захохотал, развернулся и вышел на палубу, чтобы пройтись в компании других мужчин.

Вот с этими людьми лорд Уолдерхерст и собирался познакомить невесту.

– Я знаю, Мария рассказывала вам о них. Осмелюсь предположить, она выразилась довольно однозначно – я считаю Осборна совершенно нежелательной персоной. Под внешним лоском человека, соблюдающего приличия, скрывается подлец. Я обязан вежливо обходиться с ним, однако испытываю к нему неприязнь. Будь он рожден среди низшего класса, из него вышел бы преступник.

– О! – воскликнула Эмили.

– Многие люди сделались бы преступниками, если бы на них не влияло окружение. Склонности во многом определяются формой черепа.

– Неужели? – снова воскликнула Эмили. – Вы так думаете?

Она верила, что плохие люди являются плохими, потому что сами сделали такой выбор, хотя совершенно не понимала, почему они предпочли стать плохими.