чувствует себя так свободно, как у нас в степи. Кипчаки не нападают на людей, потому что те верят в других богов и не обращают их насильно в тенгрианство. В той же Шарукани спокойно живут даже дикие лесовики, поклоняющиеся духам леса. И нам нет никакого дела до их веры, лишь бы она не переходила грани разумного. При этом куманские вожди позволяют проповедовать представителям разных религий среди своих народов. А вот это дело мы с тобой прекратим по возвращении. От традиций гостеприимства и мирного проживания с адептами разной веры никто не отказывается. Только обращать кипчаков я более не позволю. Именно для этого нам нужна простая и одновременно продуманная книга.

— А что со сводом законов? И как они будут пересекаться с верой в Тенгри? — Дундук, наконец, задал нормальный вопрос.

Я давно обдумывал данную тему. Племенному обществу нужен простой кодекс, впитавший в себя главные обычаи родственных тюркских народов. Для этого подойдёт Ясса, текст которой мне недавно передал киданьский агент. Вернее, это пока протокол о намерениях, обсуждаемый монгольской верхушкой. Его главным адептом является Субэдэй, который явно догадался, что потомки плодовитого Чингиса, могут хапнуть излишне много власти. В итоге получится, что многие люди, пошедшие за ним, будут обмануты. Вернее, товарищ Темуджин собирался кинуть их изначально, но грамотно лавировал и пудрил соратникам мозги. Только в его будущей империи знати уготована роль слуг. А вот грамотный противовес, утверждённый на Курултае, мог многое изменить.

Касаемо наших баранов не мешает разбавить мой кодекс степным аналогом «пуштунвалай»[15]. Заодно послушаю, что входит в свод законов афганского племени моей реальности. Благо мы находимся недалеко от расселения данного народа и можно послушать местных толкователей. Необходимо только убрать откровенную дичь и добавить больше прав женщинам. В конце концов, степнячки — это вам не забитые мусульманки, которых просто не считают полноценными людьми. Вернее, формально нынешние мусульмане и христиане декларируют, что-то вменяемое о правах женщин, но на деле творится полная дичь. Да и в моём времени послушаешь, как в Афганистане или арабских странах девятилетних девочек продают пожилым педофилам под видом брака, так волосы становятся дыбом.

Нет, нам не нужны такие древние и красивые обычаи, включая гомосексуальные традиции под названием «бача-бази»[16]. Мы как-нибудь сами выстроим своё общество, стараясь обойти подобную дикость. И жечь на кострах за красивое личико или за мысли, с которыми не согласна часть народа, мы тоже не будем. Женщина в степи часто берёт лук и сражается, защищая родные кочевья. Да и на ней висит реально управление семьёй, потому что мужчины обычно на пастбищах, охоте или войне. Поэтому нельзя считать её бессловесным скотом. А любителям мужских седалищ, особенно детских, кипчаки обычно загоняют кол в их собственную жопу. То же самое касается будущих мыслителей, которые могут усомниться в правильности общества или принятого взгляда на строение мира. Мы просто должны развивать образование, уничтожая мракобесие и дикость.

В общем, я решил ограничиться двумя десятками базовых постулатов, которые невозможно толковать двояко. А то потомки частенько извращают и стараются не выполнять неплохие задумки предков. В этом плане Ясса Чингисхана была прогрессивным законом. Другое дело, что её текст до наших дней не дошёл. Я вообще не уверен, что эта не выдумка потомков.

В истории достаточно новоделов, в которые люди постепенно начинают верить. Примеров хоть отбавляй. На том же постсоветском пространстве некоторые независимые страны начали самоутверждаться и договорились до полного бреда. Я понимаю, что ряд народов, сложились в полноценные нации только при большевиках. Кому-то обидно это осознавать, и их одолевают комплексы неполноценности, но зачем смешить вменяемую часть мира?

Но мне сейчас надо заботиться не об идиотах, уверовавших в бредни криптоисториков, а создавать новую религию и гражданский кодекс. Именно они позволят устоять будущему государству кипчаков в изменчивом мире.

Глава 7

— Сигнал! Пусть начинают хоровод[17], — приказываю Бузлару, который выполнял одновременно роль моего адъютанта и командира вестовых.

Парень уже перестал тушеваться присутствия больших начальников со свитой, и буквально метнулся к соседней башне, где располагались сигнальщики со знамёнами и ждали гонцы. Осёдланные кони последних располагались здесь же, дабы их хозяева могли быстро донести приказ войскам.

* * *

Не знаю, как у остальных армий, но при штурме Герата мы применили практически ручной способ командования. После получения карт-бланша от Тимура я развил бурную активность. Для начала хашар и часть свободных воинов под защитой групп заслона, начала строительство защитных лагерей перед тремя воротами в город. Параллельно собранные со всех окрестностей крестьяне, начали расчистку разрушенного посада. Они отдельно складывали кирпичи и вырубали целые блоки из самана, рядом размещали балки с более или менее пригодным деревом. Здесь вам не тайга или джунгли. Строительный лес себе могут позволить только состоятельные граждане, а не беднота из предместий. Она больше использовала всякий суррогат.

Через четыре дня после начала работ и удачного отражения двух вылазок, основная часть армии выдвинулась навстречу Чормагану. По данным разведки, нойон активизировался, и его патрули регулярно вступали в столкновения с нашими заслонами. Наверное, наместник Чингиса понял, что может зимой остаться запертым в предгорьях. До Термеза, стоящего на Амударье, где у монголов есть базы снабжения, более тридцати дневных переходов, то есть примерно восемьсот пятьдесят километров. Есть ещё северная дорога, но там около семи переходов по пустыне, где крупные силы могут оказаться без воды. Да и по пути на северо-восток хватает проблем. Балх не только взят на меч, его буквально снесли, разрушив древнюю плотину Банд-и Амир. Вместе с городом опустошили и окрестные земли, отчего сильно пострадало сельское хозяйство. Землю просто было некому пахать.

Надо ещё учитывать, что Кабул, Пешавар и вся территория вплоть до Лахора тоже разгромлена войсками Чингисхана. Сумасшедший садист не смог простить местным жителям гибели своего сына Мутугэна. И он просто превратил в пустыню цветущий край с уникальной ирригационной системой и культурой. Только чего плохого ему сделали обычные пахари и ремесленники? Да какой смысл уничтожать огромный город, который был уже готов сдаться? Ведь его можно было стричь, как породистую овцу. Это я снова возвращаюсь к «гению» монгольского разбойника, который сначала делал, а затем думал.

Возвращаясь к активизации нойона, свою роль могла сыграть погода, которая через месяц будет весьма специфической. Здесь и так далеко не курорт, если не брать в расчёт оазисы. И дороги по полупустыням, предгорьям и перевалам крайне трудны и опасны, за исключением поздней