Хорошо еще, что токсикоз, мучивший меня больше месяца, бесследно прошел. Чувствовала я себя вполне хорошо, и аппетит вернулся, так что теперь по утрам я могла спокойно пить кофе с пирожными, поставляемыми Машкой. Мой помощник Дима, обычно отвечающий за пирожные, сыграл свадьбу и отбыл в медовый месяц на Мальдивы.

Его отсутствие создавало мне рабочие проблемы, но позволяло сохранять свой секрет. При Диминой глазастости скрыть беременность я вряд ли бы смогла. Как говорили в другой детской сказке, он отличался умом и сообразительностью.

Конечно, нужно было, во-первых, признаваться родным, во-вторых, ставить в известность начальство, ибо на работе никак не могло не сказаться то, что через три с лишним месяца мне предстояло отправиться в декрет, в-третьих, начать хотя бы как-то готовиться к предстоящему событию и планировать будущую жизнь, а в-четвертых и в главных, собраться с мужеством и поговорить с Виталием. Прощать его и возвращаться к нему я не собиралась, но сообщить про ребенка была обязана.

Именно из-за того, что я никак не могла найти в себе силы на этот четвертый пункт, я ничего не делала и по остальным. Каждый день, ложась в постель, я обещала себе, что завтра схожу к Плевакину, поговорю с Сашкой, позвоню Натке, но день шел за днем, а все оставалось по-прежнему. Я с огорчением признавалась сама себе, что беременность лишила меня воли, которой всегда славилась судья Кузнецова.

В очередной такой вечер пятницы я дала себе честное слово, что завтра выполню хотя бы первый пункт из намеченного, но, встав утром, снова начала трусливо уговаривать себя отложить объяснение с родными на потом. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей и найти хоть какое-то оправдание своему бездействию, я принялась за генеральную уборку. Это означало, что нужно разобрать несколько шкафов.

Так как я всего месяц как вернулась в свою съемную квартиру из подаренных мне Виталием хором в жилом комплексе «РАЙ-ОН», а значит, недавно развесила всю одежду и разложила вещи, никакая другая уборка мне не требовалась. Чтобы в этом убедиться, нужно было всего лишь открыть дверцы шкафа.

Бушевавшая во мне энергия между тем требовала выхода, поэтому я с усердием принялась разбирать стоящий в прихожей комод, в котором хранились зимние шапки, шарфы и перчатки. Вещи оттуда на новую квартиру не переезжали, а потому лежали в художественном беспорядке.

Выдвинув ящики, я вывалила все их содержимое на пол, протерла дно и стенки влажной тряпкой, постелила пергамент, разложила саше с лавандой и начала аккуратно складывать вещи обратно, сортируя по цветам и частоте носки. Попутно в руки мне попадались какие-то бумажки, впопыхах спрятанные в ящики по принципу «с глаз долой – из сердца вон». Даже фантики от конфет попадались, но это было уже Сашкиной «работой».

Принеся мусорный пакет, фантики я отправляла туда, а остальные бумаги пробегала глазами, сортируя на нужные и ненужные. К первым относились счета на квартплату, разумеется давно оплаченные, но все-таки зачем-то хранимые, расписки хозяйки жилья, подтверждающие, что я вовремя внесла арендную плату, медицинские справки, выданные мне, когда я по настоянию Виталия прошла полную проверку своего здоровья.

При виде справок мысли свернули на Миронова, обостряя уже ставшую привычной боль глубоко в груди. Как же мне с ним было хорошо и как же жаль, что, подходя друг другу практически по всем параметрам, мы не смогли совпасть в главном – понимании, что такое хорошо и что такое плохо.

Ненужным, то есть отправляемым в мусорный пакет, становились, кроме фантиков, рекламные объявления, вытащенные из почтового ящика и почему-то не выброшенные сразу, купоны на скидки в близлежащих магазинах и прочая подобная ерунда. Развернув очередную бумажку, я пробежалась по ней глазами, хотела скомкать и остановилась, не веря собственным глазам. Это была повестка из налоговой инспекции на Сашкино имя.

Датированная еще десятым июля, то есть месяц назад. И что? Моя самостоятельная дочь даже не сочла нужным мне об этом рассказать? Ходила она туда или нет? В чем именно заключалась проблема и решилась ли она за прошедшие четыре недели? Ответов на эти вопросы у меня не было, и, признаться, они крайне меня тревожили.

Все мысли о том, как половчее сообщить о своей беременности, тут же выветрились у меня из головы. Кое-как распихав оставшиеся на полу вещи по ящикам, я уселась на кухне и попыталась взять себя в руки, выстраивая план действий. Первым делом необходимо с кем-нибудь посоветоваться.

Еще два месяца назад я бы сразу позвонила Миронову. У него, как у любого крупного бизнесмена, были связи в налоговой. Он легко выяснил бы, что именно происходит, но побороть свою гордость и набрать знакомый номер телефона я не могла. Останавливало меня еще и то, что Виталий до сих пор не знает о ребенке.

Если я попрошу о помощи, то он сразу же назначит встречу под предлогом необходимости во всем разобраться, а приехав, сразу же обратит внимание на мой уже вполне оформившийся живот. Кем я буду выглядеть в его глазах в таком случае? Обманщицей и вруньей. Несмотря на тревогу за Сашку, такого я себе позволить не могла, а потому позвонила человеку, всегда выручавшему меня в трудных ситуациях, до того как в моей жизни появился Виталий Миронов. То есть Косте Таганцеву.

Выслушав мое сообщение о том, что мне нужна срочная помощь, которая должна остаться секретом для Натки, высказанное весьма тревожным голосом, Таганцев все понял и уже через час был у меня.

– Ты что Натке сказал? Куда сорвался? – спросила я, сожалея, что ворую бесценное время, которое Костя мог провести с семьей.

– А что я мог сказать? Что на работу дернули, – сказал он. – Это уже давно никого не удивляет.

– Прости, у тебя, наверное, планы были, – покаялась я. – Вы же вроде в деревню собирались, Сеньку проведать.

– Сенька завтра со своей подружкой и ее бабушкой в город собирается, так что их Ларкина мама заберет. Мы на этой неделе от деревни свободные. Собирались в зоопарк Настеньку отвести, она уж очень просила снова зверей посмотреть, так Натка и сама справится. Чего случилось-то, Лен?

Я молча протянула ему найденную Сашкину повестку. Лицо у Кости моментально стало собранным и серьезным. Сняв ботинки, он прошагал в кухню, отодвинул стул и основательно уселся, что было признаком максимальной сосредоточенности.

– Так, повестка, а не приглашение, – сказал он, прочитав врученную ему бумагу до конца.

– Прости, что?

– Часто сотрудники налоговой просто звонят и