Гэбэшная корочка произвела впечатление, толстячок оглянулся, увидел многочисленные тушки штурмовиков, что столпились рядом. Явно начал прикидывать пути отступления.

– Поэтому… – я подхватил пожарного под локоток, повлек к одной из наших скатертей-самобранок, – я прошу вас уделить нам буквально пятнадцать минут своего времени. Нам остро необходима консультация специалиста. Конечно, задержка будет компенсирована шашлыком и соком. Алкоголь не предлагаю, так как вы на службе.

Я взглядом разогнал народ и тут же налил Николаю Сергеевичу рюмку водки. Подмигнул. Подложил шашлыка, печеной картошки.

Огнеборец тяжело вздохнул, махнул рюмку. Закусил сначала одной люляшкой, потом, задрав брови, тут же запихал в рот еще две.

– Сам шашлычник, но такого еще не ел! – прожевав, произнес Николай Сергеевич. – Так что за консультация нужна?

– Вот скажите, как вы это так быстро открываете двери при пожаре?

Проламывать проход штурмовой группе тротиловыми шашками мы научились быстро. Но, во-первых, это было небезопасно – дверь часто отлетала не в ту сторону, а во-вторых, это было сильно шумно. Иногда в помещение надо было заходить на цыпочках.

– Так у нас специальный ломик есть.

Огнеборец пальцем на песке нарисовал ломик-гвоздодер, на конце которого находились два этаких изогнутых клыка перпендикулярно друг к другу. Один клык упирается в притолоку, другой цепляется за дверь. Мощный рывок – и добро пожаловать в любую квартиру.

Выпив еще рюмку, пожарный попрощался и побрел дальше гонять следующих шашлычников. А меня окружили Ильясовы с Незлобным. И принялись убеждать в острой необходимости подобного ломика в арсенале группы.

– Подслушивать плохо! – попенял я бойцам. После чего пообещал заказать у гэбэшных самоделкиных пожарный ломик, а заодно чугунный таран на ручках. Чтобы у штурмовиков был, так сказать, богатый выбор – как именно вскрывать дверь.

* * *

– Поможешь расстегнуть мне платье?

Вот почему эта просьба так поджигает мужчин? Может потому, что в ней какая-то невероятная концентрация эротики? Вид на шею сзади. Просьба о помощи и признание своей зависимости. Да и все, что ниже шеи, в обтягивающем платье… А как удобно рукам сразу после молнии и спадающего платья проскользнуть к груди! Прижаться к круглой попке.

– Подожди, не так быстро! – Яна задышала, попыталась отстраниться. – Я… пока не готова…

А чего тут готовиться? После шашлыка, уже в квартире Алидиных, мы слегка выпили вина. Я посмотрел хоромы генерала – четыре комнаты, натертый паркет, гардины, картины… Кучеряво живут.

Мы прошли в спальню девушки, и тут назрела какая-то прелюдия. Яна здорово придумала с платьем и вдруг решила включить заднюю.

Нет, врешь. В этом заезде нет обратной полосы. Мои пальцы нащупали напрягшиеся соски под железобетонным бюстгальтером, Алидина застонала.

– Что ты делаешь?

Вот еще один типичный женский вопрос, который не требует ответа. А что он требует? Правильно, усилить напор. Поцелуй в шею, спустить лямки бюстгальтера. Не отпуская девушку, я одной рукой стащил белые трусики, толкнул на кровать. И Яночка сдалась. Зажмурила глаза, легла на спину…

Потом лежали, рассматривали красное пятно на покрывале. Расстелить кровать мы так и не успели.

– Я застираю. Пока мама не вернулась.

Алидина подорвалась, попыталась встать. Я схватил ее за руку, обнял. Еще несколько страстных поцелуев и тут же облом:

– Нет, нет, не сейчас. Давай подождем… ну пока у меня там заживет.

– Больно было? – Я разочарованно откинулся на подушку.

– Сначала больно. Потом приятно. – Яна встала, покопавшись в шкафу, нашла ночнушку. Оделась, стянула из-под меня покрывало. – Подруги не так все рассказывали. Ой, а что это у тебя на плече?!

Только сейчас Алидина увидела Терминатора.

– Татуировка.

– Небось во Вьетнаме такое делают?

Я приложил пальчик к губам девушки. Мол, нельзя о таком.

Пока девушка стирала, я успел привести себя в порядок, одеться.

– Ты уже уходишь? – Алидина явно была не готова к моему поспешному бегству, надула губки.

– А вдруг твои родители вернутся не завтра, а сегодня? – задал я резонный вопрос. – Давай не будем их шокировать.

Я кивнул на не до конца застиранное покрывало.

– Советую замочить с мылом на полчасика.

Яна тяжело вздохнула, опять ушла в ванную.

* * *

– Товарищ генерал-майор! Группа «Гром» проводит плановые учебные занятия! Больных и отсутствующих нет! – я стоял навытяжку перед Алидиным, а у самого в голове билась вполне простая мысль. Узнал, что с Яной я был, или просто так заявился, вожжа под хвост попала? И ведь не спросишь же, вон какой хмурый. Приехал внезапно, без предупреждения.

Виктор Иванович на самом деле был далеко не в лучшем расположении духа. Ну знаете, когда солнце не ласково греет, а просто гребаный фонарь, который слепит под руку. Вот стоит, смотрит и наверняка думает всякие гадости про меня. А тут еще Козлов внезапно оправдал свою фамилию и, прибежав, не нашел ничего лучше, как задать идиотский вопрос: «Как же так? Даже не предупредили…»

И тут Алидин взорвался, высказав все, что он думает о присутствующих. Виктор Иванович наконец-то перешел к той причине, из-за которой ему пришлось в понедельник переться к нам на базу. Поняв, что начальственный гнев не связан с Яной, я расслабился и наконец-то принялся слушать. Ну как слушать… Сделал лицо кирпичом и начал медитировать. Генерал выполнит обязательную программу, наорется, можно будет его как-то развлечь и заюзать. Мне вот, например, так до сих пор и не пришел ответ на запрос по мега-якуту, что вел переговоры об освобождении самолета, а потом его еще и штурмовал с местными ментами. Хотелось бы придать пинка комитетским секретаршам и насчет армянского пилота, что направил героически свой «Як» в штопор и угробил террористов. Такие люди нам пригодятся.

– Ты меня вообще слушаешь?! – брызги слюны изо рта Алидина обдали нас всех, включая примчавшегося Тоома.

– А в чем, собственно, дело? – наивно поинтересовался я.

Оказывается, все наши вчерашние переговоры по рациям принимали не только те, кому это положено по службе, но и некоторые другие сотрудники трехбуквенного ведомства. Из-за мата понять было сложно, но, кажется, что наши рации каким-то макаром залезли на чужие каналы. И главное, что виноваты были все и одновременно никто. Вот пойди разбери сейчас, то ли нам дали не те частоты, то ли не те параметры, то ли рации оказались непригодными. Вот и покатилась волна начальственного гнева по ведомству.

– Виктор Иванович, – решил немного пофамильярничать я, – да, мы вчера вели радиообмен, но исключительно в интересах вверенного мне подразделения. Про несанкционированный захват других каналов я узнал только что и при первой же возможности отправлю радиста группы, лейтенанта Казанцева для уточнения параметров.

– Отправит он, – начал успокаиваться Алидин. –