Она не отстранялась и тоже обняла меня. Ее легкий цветочный аромат и теплота рук пробудили настоящий мужской голод. Взглянув на часы, которые все же успел приобрести, врубил петлю, после чего нежно поцеловал девушку. Это было сладко и упоительно, от чего кружилась голова. Страсть разгорелась между нами, и уже не в силах были разомкнуть объятия. Она смотрела в мои глаза с такой любовью и преданностью, что червячок сомнения закрался в мою душу. Почему-то показалось, что до этого у Ольги не было мужчины. Оказавшись раздетыми и в горизонтальном положении, уже не смогли сдержаться. Мои губы ласкали ее упругие грудки, затвердевшие соски сигналили о сильном возбуждении девушки. Крепко сжатые ноги и выгнутая дугой спина, говорили, что если промедлю, то не успею, и Ольга финиширует от моих одних только ласк.

— Возьми меня, любимый, — тихо произнесла девушка. Не стал тянуть, нежно вошел, и прифигел порядком. Ольга оказалась девственницей, мои самые страшные опасения подтвердились, но поздно уже давать заднюю, стал наращивать темп. Финишировали одновременно, тела подстроились друг под друга. Мельком глянув на циферблат, увидел, что осталось несколько секунд, отмотал время назад.

Мы снова сидим за альбомами, снова глажу девушку по волосам. Этот невинный цветок не мной должен быть сорван, а тем, кто останется с ней надолго. Ольга теперь смотрела на меня с большой нежностью, ее душа помнит, что было только что между нами, хотя этого и нет в памяти. Я, как нашкодивший арахнид в тапки, пошел проверять чайник, не смея ей посмотреть в глаза. Настроение у девушки стало спокойным, она уже не стеснялась меня и не суетилась. Смотрела в глаза тепло и с любовью. Попив чай с печеньями, решил ретироваться, чтобы снова не искушать себя по второму разу.

— Спасибо тебе за все, за то, что заступился, за то, что проводил, и вообще за то, что ты есть, — Ольга чмокнула меня у двери на прощанье. Еще раз обнял девушку, понимая, что возможно, ее больше не увижу.

Возвращаясь домой на такси, чувствовал, как в душе порхают бабочки, и это меня серьезно пугало.

— Я не должен позволять своим чувствам брать вверх. Тут я на каникулах и могу развлекаться сколько вздумается, а вот влюбляться не имею права, — напомнил себе о данных обещаниях. Не жалел, что так все получилось между нами. У Ольги появился хороший опыт, о котором она не помнит. Зато в следующий раз не будет столь стеснительной и неуверенной девочкой при встрече со своим избранным, да и девственность к ней вернулась. А мне все равно хотелось хоть раз с ней еще встретиться…

Матушка с отцом наняли мне пятерых новых преподавателей по всем основным предметам, но симпатичных и молодых, к счастью, среди них не оказалось. Это были заслуженные лауреаты и профессора преклонного возраста, которые с усердием принялись меня просвещать. За три недели я завершил обучение и снова блестяще сдал экзамены в школе, получив долгожданный аттестат о среднем образовании. Он был моим пропуском для сдачи экзаменов в академию. Вопрос о переезде в Санкт-Петербург больше не стоял, родители были довольны моим прогрессом.

На радостях матушка решила закатить большой бал в Воронцовском дворце, пригласив всех титулованных дворян, дабы им представить своего младшего сына. Ей больше не нужно было стесняться моего тугодумия и отсталости в развитии. За полтора месяца я догнал своих сверстников, а возможно где-то и перегнал, ведь со мной занимались лучшие умы.

Три дня в доме все слуги носились, как угорелые, готовя замок к приему гостей. Закупалась недостающая посуда, менялись выгоревшие на ярком солнце шторы, обновлялась частично мебель. Были вызваны лучшие повара из ресторанов для приготовления божественных закусок, известные музыканты, знаменитый ведущий. Для меня, братьев и сестры заказали смокинги и шикарное платье. Персонально были вызваны стилисты для приведения волос, ногтей, кожи в порядок. Теперь я понял, почему мое лицо считалось кукольным. Не от того, что детское, а потому что у меня была идеальная кожа, а также фарфоровый цвет лица, словно у куклы. Визажист долго восторгалась, нанося крема и увлажняя кожу перед балом.

К восьми часам вечера гости начали съезжаться. Матушка с сестрой встречали у второго входа в замок, куда могли подъехать дорогие машины. Я же находился в своей комнате, ведь мой выход должен состояться чуть позже, когда все гости соберутся в большой зале. Волновался ли я? Пожалуй, да, но не за себя, а за матушку. Сегодня был ее триумф, и она была очень счастлива. Все ее дети теперь здоровы и достойны носить фамилию Воронцовых. Моя задача стояла маленькая, не дать никому омрачить ее безграничного счастья.

Еще раз взглянул на себя в большое ростовое зеркало. На меня смотрел симпатичный уверенный в себе юноша, в черном, идеально сидящем смокинге, с белой бабочкой и лакированных черных туфлях. Каштановые волосы по-прежнему спадали на плечи. Я не разрешил обстричь их стилисту, дабы выделяться на фоне своих братьев. Самым важным элементом в моем образе являлись умные проницательные глаза и широкая улыбка. Сегодня мне предстояло обаять как можно больше народу, для того, чтобы передо мной открылись двери в высшее общество. Еще раз себя поздравил с правильно выбранным телом, в котором взойти на вершину власти будет гораздо проще, чем выгрызать себе место под солнцем десятки лет.

Меня позвали к гостям. Глубоко вздохнув, пошел за провожатым. В зале собралось множество народу, от которого пестрело в глазах. Шлейф дорогого парфюма щекотал ноздри, отчего захотелось чихнуть, но пришлось пересилить этот порыв. Матушка с отцом представили своего младшего сына, то есть меня, Иллариона Илларионовича Воронцова гостям, сказав, что сын наконец-то достиг зрелого возраста и в этом году отправляется в академию с братьями. А еще просила любить и жаловать, ни словом, не обмолвившись о моей болезни. Все верно, дворянин не должен признаваться в своей слабости, в мире сильных она не прощается. Поклонился присутствующим, дав себя разглядеть, спустился в общую залу.

Среди гостей заметил знакомые лица. Первой ко мне подошла Надежда Агинская, дворянка, которая научила меня плавать. Она с удивлением разглядывала меня в смокинге, словно не могла поверить, что превратился из гадкого утенка в прекрасного черного лебедя.

— Ларик, то есть Илларион, ты сегодня божественно выглядишь, надеюсь так же танцуешь, — сделала она не прозрачный намек.

— Вы то же, Надежда, затмеваете звезды своей красотой, — улыбнулся в ответ, — как я могу не попробовать дотянуться до звезды, позже обязательно