Мария Михайловна пережила блокаду. Всю. Почти все 900 дней и ночей. Она не любила об этом вспоминать, говорила, что это не для детских ушей. В 1941 ей было чуть больше сорока. Муж, Стешин дед, погиб в августе 1942 во время первого летнего успешного наступления советстких войск в районе Погорелое Городище. Стеша нашла это место на карте в Калининской области и поставила там крестик. Его звали Матвей. Мария Михайловна показала ей фотографию, приклеенную на картонную бумагу. На фотографии стояли молодая бабушка, коротко подстриженная и озорная в платье с бантом на груди, и дед в костюме с бабочкой вместо галстука, а между ними на красивом резном стуле с шёлковой обивкой сидел её отец в матроске, рядом с которым виднелась деревянная лошадка-качалка. Отцу, наверное, было не больше трёх.

Сначала Стеша срисовала отца, потом деда, а с портретом молодой бабушки возилась долго, недели четыре. Когда Мария Михайловна его увидела, она поверила в то, что у Стеши есть талант. Этот портрет невероятно их сблизил, и Мария Михайловна стала понемногу рассказывать ей о своей жизни и о войне. Стеша чувствовала, как у неё болела душа за разрушенный город, за канувшую в Лету красоту, за то, что будущие поколения не смогут оценить всю мощь и величие Петербурга. Бабушка как будто сожалела об этом в первую очередь, а не о своей разрушенной судьбе.

Стеша постепенно начала себя чувствовать ленинградкой, вот только очень скучала по брату, писала ему в Грузию каждую неделю. Вроде бы его тоже приняли душевно, зачислили в русскую школу, кормили, поили. Он стал заниматься классической борьбой и ходил в драм-кружок при Доме пионеров. Стеша очень удивилась, когда узнала об этом. Подумала, что, наверное, интерес к сцене, театру передался ему от матери. В доме отца было много книг, особенно классики. Стеша взяла с полки «Витязя в тигровой шкуре», думая о Грише и его грузинском драм-кружке. Книга очень понравилась.

Стеша тоже записалась в драм-кружок при Доме пионеров, который находился буквально за углом. Она прочитала отрывок из «Мцыри», и привела пожилую актрису, которая этим кружком руководила, в настоящее смятение. Надо сказать, что у Стеши был ещё один талант, её чтение стихов, особенно Лермонтова, никого не оставляло равнодушным. А Мария Михайловна, слушая её, почти всегда смахивала набежавшую слезу и говорила: «Ой, Стеша, неужели ты у нас пойдёшь в театральный? Ведь пойдёшь! Откуда у тебя такая дикция?» Мать Вечная боль потери Непонятная Стеша никогда не разговаривала с бабушкой о матери, только о Грише. Это Мария Михайловна положила на видное место томик Руставели.

Отец тоже никогда о матери не говорил. Да и что он мог о ней сказать? Он её толком даже и не знал. Если бы не было бабушки, Стеша ближе бы сошлась с Ларисой, но, может быть, и нет. В принципе, они все вчетвером жили дружно. После школы Стеша подала документы в «Репинку», она мечтала стать реставратором. Её приняли.

15. Муслим

Брата его родной бабки звали Петром Акимовичем Бабаевым, тем самым, в честь которого назвали в 1922 году известную на всю страну кондитерскую фабрику Абрикосовых в Москве. Вот и все его азербайджанские корни, точнее, от прадеда Хакима, которого выслали в Рязанскую губернию из Нухинского уезда Елизаветпольской губернии (ныне Азербайджана). Хоть прадед и находился довольно далеко от правнука на семейном древе, именно Муслим унаследовал от него яркую восточную внешность. А назвал его так отец в честь своего погибшего на войне друга, тоже азербайджанца.

Прадед Хаким был непростой, стал одним из организаторов забастовки рабочих в 1876 году в Баку. Что этот его прадед тогда понимал в мировой революции, за что боролся на самом деле, этого уже никто не узнает. Судьбе было угодно забросить его в Россию. Рязанская жена Люба родила ему восьмерых детей. Одной из дочерей была его бабка, а одним из сыновей этот Пётр-революционер, продолжатель славной семейной традиции, борец с самодержавием, насилием и несправедливостью. Лучше бы его родня была из Абрикосовых, часто думал Муслим, уже живя в Москве. Вот это семейство, вот это размах!

Он много читал про историю семьи Абрикосовых и даже как-то в душе сроднился с ними. Находил в городе их доходные дома, которыми занималась известная благотворительница Агриппина Алексеевна, жена одного из основателей шоколадной империи, Алексея Ивановича Абрикосова. Нашёл её роддом на Миусской улице, который был главным делом её жизни. Его опять переименовали из «имени Крупской» в Городской родильный дом № 6 имени А.А.Абрикосовой. И он тихо порадовался.

Муслима всегда тянуло к крупным делам и сильным ярким поступкам, а его кумиром стал Фарман Салманов, первопроходец Тюменского Севера. Хотя геологию он выбрал до того, как узнал про Фармана. Муслим с огромным интересом читал его биографию и находил что-то неуловимо общее между жизнью Фармана и своей семейной историей. Он тоже закончил геологоразведочный факультет, только не в Баку, а в Ленинграде, и тоже стал горным инженером-геологом, а потом настоящим нефтяником. Подвиг Салманова в Сургуте, когда он тайком увёл туда свою геологическую партию, уверенный, что там есть нефть, его настойчивость, убеждённость вызывали у Муслима восхищение. Это сейчас Сургут ассоциируется с добычей нефти, а ведь первая скважина забила в 1961 году именно благодаря Салманову, и вся Западная Сибирь стала ассоциироваться с нашими месторождениями нефти и газа.

И ещё Муслиму всегда везло на заработки и вообще на деньги. Они сами шли к нему в руки, особенно на заре рыночных отношений. Девяностые сделали его миллионером. Дожив до сорока пяти, два раза разведясь, Муслим продолжал ждать ту единственную, которая по-настоящему наполнит его жизнь. Ему не нужна была писанная красавица, с его деньгами красавицы сами обивали пороги, и их не надо было искать и завоёвывать, ему не нужна была состоявшаяся в любой профессии женщина с интересным внутренним миром, большим кругозором и глубокими философскими знаниями, ему не нужна была провинциальная простушка с добрым сердцем и вкусными пирогами — ему была нужна затерявшаяся его половина, которую он сразу узнает, лишь бы только встретилась на пути.

Муслим был бесплоден. Вторая жена, Валентина, забеременела от другого. Глупышка. Сейчас вот обижается, что он плохо с ней поступил и не отдал какой-то там половины имущества. Как будто кто-то может точно сказать, что входит в эту половину. Да он бы многое отдал, если бы Но так пока ей и не сказал, что знает, кто отец ребёнка. Спешить некуда. А