мужского пола, ни женского (Гал. 3:28); но означает ли это, что, с точки зрения Библии, мужчины и женщины похожи во всем остальном? Чья теперь очередь рожать, может, в этот раз вместо моей жены мне родить? Контекст Гал. 3:28 связан с темой оправдания. С точки зрения положения перед Богом мужчины и женщины равны: ни у кого нет преимуществ, каждый оправдывается благодатью через веру. Но у Павла есть и другие отрывки (1 Кор. 14:33–36; 1 Тим. 2:11–15), которые, судя по всему, устанавливают в церкви определенное разграничение ролей мужчин и женщин. Даже если кто–то решит, что они означают не то, что на первый взгляд они значат, методологически недопустимо заранее определять, что поскольку мужчины и женщины похожи в некоторых сферах, они похожи во всем остальном.

То же самое касается и других отрывков, на которые ссылается Стайнмец. Согласно евангелисту Луке, Петр цитирует пророчество Иоиля о том, что будут пророчествовать и мужчины, и женщины (Деян. 2:17). Новый Завет дает нам примеры того, что именно так и происходило (Деян. 21:9; 1 Кор. 11:2–16). Тем не менее тот же самый Петр называет женщин «немощными сосудами» (1 Петр. 3:7). Подразумевал ли он физическую силу или что–то другое, его слова в любом случае предполагают некое отличие от мужчин. Кроме того, на основании других новозаветных отрывков можно утверждать, что существовало различие между даром пророчества, которым могли обладать как мужчины, так и женщины, и властью официально учить мужчин, которую в церкви могли иметь только мужчины[138]. То же можно сказать и в отношении «царственного священства», упомянутого Стайнмецом. К какому бы окончательному выводу по поводу учения Библии о роли мужчин и женщин в церкви мы ни пришли, представленные Стайнмецом доводы — пример частотной логической ошибки.

3. Избирательное использование данных

С другой точки зрения, цитата Стайнмеца является примером не только невнимательного отношения к различиям, но и избирательного использования одних данных и неправомерного отвержения других. Об этой проблеме мы говорили в главе, посвященной лексикологическим ошибкам (глава 1, раздел 10), хотя, конечно же, она встречается в самых разных областях. Как правило, чем сложнее и злободневнее вопрос, тем больше экзегет склонен выбирать удобные данные, преждевременно выстраивать модель толкования и, используя ее как фильтр, пропускать через нее все остальные данные таким образом, что они утрачивают свое истинное значение. Крайне важно, чтобы на протяжении всего процесса толкователь сохранял объективность и искал в толковании не оригинальности, а точного смысла Писания. Осмелюсь предположить, что если бы лидеры церкви изменили свои привычки в этой области, мы бы сделали большой и долгожданный шаг к разрешению многих фундаментальных споров, которые разделяют христианские деноминации, например, в вопросе взаимоотношений всевластия Бога и ответственности человека. (При условии, конечно, что мы хотим измениться, но, как правило, мы лишь декларируем это желание.)

Очевидным примером этой ошибки являются доводы некоторых очень консервативных христиан, утверждающих на основании 1 Кор. 14:33–36, что женщине всегда полагается в церкви молчать. Им нельзя вслух молиться, делиться свидетельством и вообще что–либо говорить. Следует признать, что сами по себе стихи действительно можно истолковать подобным образом; но такое толкование неизбежно вступает в противоречие с тем, что Павел пишет тремя главами ранее, оговаривая условия, при которых он позволяет женщинам молиться и пророчествовать в церкви (1 Кор. 11:2–15). Таким образом, попытка при помощи 1 Кор. 14:33–36 доказать, что женщины всегда должны молчать в церкви, — пример избирательного использования данных.

4. Неправильное использование силлогизмов

Я мог бы привести десятки примеров этой ошибки, но за всеми ними стоит один и тот же фундаментальный изъян аргументации: иногда некоторые рассуждения преподносятся как логически обоснованные, хотя даже беглый анализ показывает их несостоятельность.

Как–то в одном богословском журнале были опубликованы противоположные мнения двух экзегетов о значении 1 Тим. 2:11–15[139]. Дуглас My написал первую статью, ее подверг критике Филип Пэйн. В ответ на критику Пэйна My попытался в еще одной статье четко сформулировать суть их разногласий. При этом My представил некоторые аргументы оппонента в форме силлогизмов. Нас в данном случае интересует лишь один пример.

Пэйн полагает, что поскольку в 1 Тим. 3:11 говорится о дьякониссах, а двое мужчин, избранных дьяконами в Деян. 6, публично проповедовали и крестили, то «видимо, эти функции могли быть частью служения дьяконисс». Безусловно, Пэйн высказал свое утверждение не в форме силлогизма. Однако его умозаключение действительно можно оформить в виде силлогизма:

Семеро мужчин, поставленных на служение в Деян. 6, были дьяконами (неявное допущение).

Некоторые из мужчин, упомянутых в Деян. 6, публично проповедовали и крестили.

Следовательно, все дьяконы, включая дьяконисс, могут публично проповедовать и крестить.

Даже согласившись с экзегетически спорными суждениями (в частности, что семеро мужчин в Деян. 6 были дьяконами), мы должны признать, что аргумент в предложенной выше форме некорректен — независимо от того, считаем ли мы, что женщины имеют право проповедовать и крестить или нет. Некорректен он потому, что он неправомерно допускает, что двое из семерых мужчин в Деян. 6 публично проповедовали и крестили на основании дьяконских полномочий. Можно продемонстрировать, что в Новом Завете служение учителя неразрывно связано с ролью пресвитера (пастора, епископа), однако вряд ли можно доказать, что учительство входило в функции дьякона. Писание не оставляет сомнений в том, что в различных ситуациях учили не только пресвитеры; но тот факт, что этим занимались некоторые дьяконы, сам по себе еще не является основанием считать, что это дозволялось делать любому дьякону просто в силу его или ее рукоположения на дьяконское служение.

Самую распространенную из всего множества силлогических ошибок можно проиллюстрировать следующим рассуждением:

Все истинные христиане учатся любить своих врагов.

Мария любит своих врагов.

Следовательно, Мария — христианка.

Конечно, это в точности соответствует хорошо известному силлогизму:

Все собаки — животные.

Кошка — это животное.

Следовательно, кошка — это собака.

Никто в здравом уме не станет высказывать последнее умозаключение, а вот предыдущий пример высказывают постоянно и причем абсолютно серьезно. С небольшим изменением он мог бы быть правомерным, если бы первое высказывание звучало следующим образом: «Все истинные христиане, и только истинные христиане, учатся любить своих врагов». В таком бы случае, если