– Как это может быть, что вы и тем, и тем были?

– Да не был я и тем, и тем, – пропыхтел Бульдог Джим, натягивая ремень на два цилиндра, управляющих мехами. – Кем-то из них был. Да может, и ни одним из них. Не помню я. Выпал, как мне рассказали, из взлетающего аэрокэба и стукнулся головой о печную трубу какого-то дома. С тех пор не помню ничего, что было до того.

– А вы тоже участвуете в пьесе?

– Участвую. А как же?! Управляю занавесом и сменой декораций, машинерией всякой. Я больше закулисник. Не всем так повезло, как кукле Сабрине и, шут его дери, Манере Улыбаться.

– Вам не нравится Гуффин? – шепотом спросила Сабрина.

Бульдог Джим скривился, как будто съел что-то горькое или выпил настойку дождевых червей, и даже капелька кленового сиропа не помогла.

– Манера Улыбаться – редкостный хмырь. Вылезает постоянно, как крыса из норы. И все ему, видишь ли, мерзость. То – «Мерзость!», другое – «Мерзость!» Мерзкий тип, одним словом.

– Но зато у него теперь есть свой собственный фургон. – Сабрина с презрением глянула на Заплату, который ковырялся во рту обломанной вилкой, намереваясь, видимо, выцарапать еще один мешающий ему зуб.

– Бедный Фортти, – тяжко вздохнул старик. – Я надеюсь, что он просто сбежал из этого паскудного места, и нашел для себя работенку получше.

Сабрина промолчала.

– Хотя, – продолжил механик, – думается мне, что нет больше в живых бедного Фортти. Да и люди поговаривают, будто Гуффин его того… из-за фургона и извел.

– Из-за фургона?

– Ну да, чтобы заполучить его целиком.

Сабрина завороженно глядела на то, как ловко старик управляется с каллиопой. Прочистив все трубы и прогнав их по очереди – каждая при этом отозвалась своим голосом, – он запустил машину: крутанул ручку, и ремни привели в движение цилиндры, но стоило ему ручку отпустить, как клапаны захлопнулись. Каллиопа пока еще не работала. Механик искал причину.

«Если Бульдог Джим так хорошо разбирается во всяких механических штуковинах, – подумала Сабрина, – может, он знает, что такое этот мой Механизм?»

– Дело в замке завода – он сломан, – пробормотал меж тем старик. – Чтобы его починить, нужен шарнир.

– Вы говорили, что знали кукольников, – напомнила Сабрина, пытаясь постепенно подвести Бульдога Джима к разговору о Механизме: если она опишет ему эту штуковину, может, он вспомнит что-то похожее…

– Да, знавал, – ответил мистер Фоули, перебирая разложенные на столе детали в поисках подходящего шарнира. – Монти Монтескью. Утонул то ли в вине, то ли в канализационном люке. Мастер своего дела был. Еще знавал я мадам Дуддо из подвальчика на улице Мятых Роз. Эксцентричная особа. Не позволяла никому снимать шляпу в своем присутствии.

– А знали… – Сабрина вздрогнула, – Гудвина из переулка Фейр?

– Не имел чести, – задумчиво сказал мистер Фоули, прикладывая деталь за деталью к замку каллиопы, но ни одна не подходила. – Где же сейчас найти шарнир?..

– Но вы знакомы с кукольной машинерией? С деталями и механизмами, которые делают кукольники?

– Ой, какая ты молодец, кроха! – Бульдог Джим вдруг поднял на куклу обрадованный взгляд.

– Правда? – Сабрина настолько не привыкла к похвалам, что даже не поняла, как ей реагировать. И тем более она не поняла, что успела сделать или сказать такого, чтобы заслужить подобное.

– Да! Ты ведь подсказала мне, как заменить шарнир для замка завода!

– Но я ничего не понимаю в механике!

– Вернее, чем заменить…

– Я же просто сижу здесь и говорю с вами. Откуда мне знать…

– Вот именно. Просто сидишь. И говоришь. – Бульдог Джим пристально поглядел на куклу, его глаза под стеклами защитных очков сузились. – А теперь ты отдашь мне свой палец.

– Что? – Сабрина решила, будто ослышалась.

– Твой палец, – как ни в чем не бывало кивнул механик и пояснил: – Мне нужен шарнир для замка. Полагаю, указательный палец подойдет.

– Вы… что? Я не…

Сабрина решила, что все это какая-то шутка, но на сухих потрескавшихся губах старого механика не было и тени улыбки. Более того – на его лице больше не было и намека на былое добродушие. Он выглядел, как человек, которому просто нужна деталь и который желает получить ее во что бы то ни стало.

– Я не…

– Хватит спорить! – Стремительно схватив руку Сабрины, Бульдог Джим прижал ее запястье струбциной к столу.

Кукла вскрикнула.

Сабрина уже поняла, что от людей (особенно здесь, в «Балаганчике») можно ожидать, чего угодно, но тот кошмар, который начал с ней происходить, был тем ужаснее, что стал для нее полнейшей неожиданностью.

– Мне просто нужна деталь – не визжи ты так!

– Это не деталь! Это мой пальчик! Мой!

– Не трепыхайся!

Происходящее не могло не привлечь внимание всех, кто прятался от дождя под кухонным навесом. Актеры «Балаганчика» были в восторге – они сгрудились вокруг стола. Кто-то рассмеялся. Кто-то начал потирать руки. Никто и не подумал о том, чтобы помогать кукле.

– Ломай! Ломай! Ломай! – подзадоривал старика Бонти.

– Ломай! Ломай! Ломай! – вторил ему Бенджи.

– Не надо! – закричала Сабрина, пытаясь вытащить руку. Из-под глаз-пуговиц потекли зеленые слезы. – Больно! Мне больно!

– Сиди смирно, – велел Бульдог Джим. – Мне нужен только один сустав. Ты даже не почувствуешь…

– Оставь ее в покое, Бульдог! – Мадам Бджи протиснулась в «первый зрительский ряд». – Если ты ее испортишь, кто будет играть на сцене?!

– В печь ее! – заверещал Заплата. – В печь!

– Ломай! Ломай! Ломай!

– Ломай! Ломай! Ломай!

– Замолчите вы все! Голова болит! – воскликнула мадам Шмыга.

– Полагаю, это всего какой-то кукольный палец, – вставил Проныра, вытягивая шею, чтобы ничего не упустить. – Почему такая суета из-за какого-то одного еще даже не отломанного кукольного пальца?! Прецедент еще не возымел место, а уже столько шума…

– Ломай! Ломай! Ломай!

– Ломай! Ломай! Ломай!

– Не нужно! – взмолилась Сабрина. – Прошу вас! Нет!

– Отпусти ее, Бульдог! – хмуро сказала мадам Бджи. – Нашему Брекенбоку не понравится, что ты затеял.

– Мне нужна деталь! – упрямо ответил механик. В его руке появились клещи. Он сжал их на указательном пальце куклы, у самого