собирали пожертвования в виде денег и палаток, спорили о том, кто отвечает за быстро меняющиеся организационные структуры и обсуждали, уйти им или остаться на площади. Чай Лин взяла на себя руководящую роль «главнокомандующего» штаба голодовки. Несмотря на то что Чай время от времени обдумывала сценарии эвакуации студентов с площади, ежедневные обсуждения приводили к решению остаться. Социолог Динсин Чжао объясняет:

Лидеры и организации, возникшие во время движения, могли организовывать радикальный процесс, но эти лидеры и организации были абсолютно неспособны осуществлять эффективный контроль. Всякий раз, когда они собирались сделать стратегический шаг, но без использования радикальных мер, они немедленно подвергались маргинализации [Zhao 2001: 147].

Это точное наблюдение. Но Чжао и другие аналитики, особенно создатели фильма «Врата Небесного Спокойствия», утверждают, что голодовка и разногласия внутри студенческого руководства привели к длительной оккупации площади Тяньаньмэнь и «подготовили почву для кровавой расправы» [там же: 164]. Это обвинение жертв. Это недальновидно и безумно. В эссе 1995 года Ван Чаохуа, вовлеченный в 1989 году в качестве лидера Автономной федерации студентов Пекина в дебаты о том, следует ли объявить голодовку или лучше покинуть площадь, убедительно опроверг это мнение. Ван утверждал, что придавать слишком большое значение решениям, ошибкам и конфликтам учащихся или рассматривать их действия как провокацию репрессий в корне неверно. Сосредоточиваться на деятельности студенческих лидеров после середины мая – значит игнорировать более миллиона жителей Пекина, готовых выступить против диктатуры, сформировать собственные независимые организации и в конечном итоге противостоять вооруженному насилию властей. Это требование перемен со стороны широких слоев населения Пекина не зависело от решения студентов на площади. Жители Пекина сделали собственный выбор [Ван 2019: 226–227].

В главном студенты и пекинцы были единодушны, мнения расходились в частностях. Начиная с 16 мая социолог Крейг Кэлхун проводил опросы, в ходе которых выяснялось, насколько цели студентов соответствуют требованиям других участников протеста. Сначала Кэлхун опросил 109 студентов, уточняя, что именно они считают важными демократическими переменами. В тройку лучших ответов вошли: «непредвзятое освещение новостей» (упомянули 89 % респондентов), «свобода слова» (83 %) и «свободные выборы» (68 %). Но понимание студентами демократии отличалось от того, как они формулировали свои цели. Три главные цели – искоренение коррупции, точное освещение новостей и свобода выражения мнений. Лишь 33 % респондентов среди студентов назвали свободные выборы главной целью. Как и студенты, другие жители Пекина заявили, что поддерживают демократию, но они были еще более сосредоточены на коррупции. Наиболее важными целями протестующих были: искоренение коррупции (82 %), пресечение чиновничьей наживы (59 %) и достоверное освещение новостей (50 %) [Calhoun 1994: 244–248].

* * *

Мирное сопротивление миллионов в Пекине, вызванное симпатией к объявившим голодовку студентам, означало, что численность студентов была несравнимо мала на фоне общего гражданского движения. В середине мая движение стало гораздо более общим и разношерстным. Оно включало широкие массы – начиная от фабричных рабочих и заканчивая пожилыми чиновниками. Десятки тысяч людей из отдаленных провинций, включая Лю Дэчэна, механика из провинции Хунань, сели на поезда и добрались до Пекина, чтобы присоединиться к протестам. Более широкие требования участников (не студентов) протеста были сосредоточены на искоренении коррупции и отмене диктатуры. Эти требования не сулили ничего хорошего Чжао Цзыяну, пытавшемуся разрешить ситуацию путем преуменьшения значения передовицы от 26 апреля и вступления в диалог со студентами-активистами.

Студентам могло понравиться то, что они читали в «Жэньминь жибао» о подходе Чжао. Однако многие жители Пекина, недовольные коррупцией, видели в самом Чжао Цзыяне часть проблемы. Из-за его увлечения гольфом он казался оторванным от реальности, а его сыновья, по слухам, были замешаны в финансовых махинациях. Рабочие на промышленных предприятиях ассоциировали Чжао с либеральными реформами, которые подорвали их гарантии занятости и лишили их возможности высказываться о проблемах на рабочем месте. Отсутствие поддержки Чжао среди протестующих не помогло ему в мае 1989 года, но не это привело его к краху. Дэн Сяопин с помощью Ли Пэна и других лишил Чжао власти.

Незамедлительная реакция со стороны Дэна, Ли и Чжао, когда они узнали о голодовке 13 мая, последовала не потому, что они хотели решить проблемы студентов и им сочувствующих. Протесты не должны были помешать визиту Михаила Горбачева. Попытки заставить участников голодовки покинуть площадь 14 мая, накануне приезда Горбачева, принимали две формы: «скомканный диалог», закончившийся беспорядками, и обращение «12 пожилых интеллигентов», умолявших студентов вести себя разумно.

13 мая студенты, требующие диалога, наконец получили возможность обсудить планы его проведения. Ян Минфу инициировал встречу. Ян возглавлял рабочий отдел Объединенного фронта партии и был единомышленником Чжао Цзыяна. Он переговорил с Пекинским институтом социальных и экономических исследований (ИСЭИ), частным аналитическим центром, в котором работали Бай Хуа и Ван Цзюньтао, чтобы выяснить, как связаться со студенческими активистами. Основатели ИСЭИ Чэнь Цзымин и Ван Цзюньтао внимательно следили за студенческим движением, но уклонялись от непосредственного участия. Теперь, когда партия обратилась за помощью к ИСЭИ, Чэнь и Ван считали себя обязанными помочь [Black & Munro 1993: 171–172]. Ван Цзюньтао, Бай Хуа и другие разъезжали по городу на микроавтобусах, собирая студенческих лидеров, включая Чай Лин, Оркеша, Шэнь Туна, Ван Чаохуа, Ван Дань и Сян Сяоцзи.

Когда студенты и ученые, работающие в аналитическом центре, прибыли в отдел Объединенного фронта, у Шэнь Туна сложилось впечатление, что ученые поддерживают студенческое движение и настаивают на подлинном диалоге.

Студенты никогда не слышали о Янь Минфу. Они узнали, что он, возможно, был реформатором и связан с Чжао Цзыяном и что правительство отчаянно пыталось заставить студентов добровольно покинуть площадь Тяньаньмэнь до 15 мая. Янь сказал: «Многие из вас считают, что существует различие между реформаторами и консерваторами в правительстве. Вы на самом деле ошибаетесь, но если вы в это верите, то своим упрямством вы вредите реформаторам». Он добавил: «Если студенты не покинут площадь до 15 мая, последствия будут труднопредсказуемыми. Никто из нас не хочет, чтобы случилось что-то страшное» [Shen 1990: 242–243].

На следующее утро, 14 мая, Чжао Цзыян созвал собрание ПК Политбюро и сообщил своим коллегам, что в тот же день состоится диалог со студентами. Целью было убедить студентов покинуть площадь Тяньаньмэнь до визита советской делегации. Чжао удалось организовать диалог с членами автономных студенческих организаций, хотя сам он не явился. Больше всего говорили Янь Минфу и Ли Теин – высокопоставленный чиновник в сфере образования Китая. Встреча проходила в штаб-квартире Объединенного фронта, по 13 стульев с каждой стороны стола: 13 партийных и правительственных чиновников сидели прямо напротив 13 представителей студенчества, тем самым была достигнута поставленная студентами цель «равноправного диалога». Другие студенты стояли рядом со столом и передавали записки Сян Сяоцзи и Шэнь Туну, которые пытались обобщить тезисы делегации. Собрание прекратилось, когда группа студентов заявила, что оно не транслируется в прямом эфире через громкоговорители на площади Тяньаньмэнь. Перед началом собрания Чжэн Юмэй, чиновник, которому студенты доставляли петиции, согласился на просьбу Шэнь Туна о трансляции, но громкоговорители молчали. Шэнь Тун считал, что консервативные чиновники саботировали трансляцию, а Янь Минфу ссылался на технические трудности [там же: 247–250]. Все остались неудовлетворенными встречей.

У студенческих активистов, находившихся в комнате с Янь Минфу 13 и 14 мая, возникло ощущение, что он действует от имени Чжао Цзыяна. Но тысячи студентов на площади понятия не имели, кто такой Янь Минфу