зависело только от моего желания, но вслух я не стал перед Блиновой такое озвучивать. Как говорится, умеешь считать до десяти остановись на восьми. — Ну или свистнешь меня, я сниму, если закончите раньше.

— Хорошо, — кивнула Таня и вдруг обняв меня за шею, страстно поцеловала в губы, а когда воздух у нас начал заканчиваться, оторвалась и шепнула на ухо. — Мне понравилось, как ты кинулся меня защищать. Пожалуй, я сегодня останусь у тебя на ночь. Ты же не против?

Ещё бы я был против. Кто ж откажется от такого, хотя мы и так ни в чём себе не отказывали. Но обычно если хотели уединиться ехали к Тане домой, а то в моей комнате в общаге постоянно ночевали Мико или Алёна. Девочки у меня, конечно, были достаточно раскрепощённые, но всё же в постели предпочитали оказываться по одной, хоть та же одногруппница была не против подруги, выносливости ей не хватало выдержать мой поистине звериный темперамент. Так что предложение девушки о ночёвке имело много смыслов, особенно учитывая, что Алёна сразу после уроков уехала домой. Её семья собиралась к бабушке в деревню на выходные.

Но перед тем, как предаваться разврату стоило заняться делами. Так что, оставив Таню разбираться с двинутой на всю голову бывшей подругой я двинул к себе. Матвей с Белкой уже были там и нет, мы не планировали свингер-пати. Вопрос был гораздо серьёзнее, а именно ребята уже вторые сутки в тайне от всех изучали печать негатора. В городе не было лучших специалистов чем потомственная печатница и кузнец, с ремесленным даром и волшебным молотом. Плюс Изабелла, которая, несмотря на свою внешность глупенькой лольки, на самом деле была очень начитанная и разбиралась во многих аспектах, о которых мы даже не подозревали. Бенедетти не скупились на доступ к редким фолиантам, за что я им был искренне благодарен. Если уж они не разберутся, то я вообще не представлял к кому обращаться.

— Привет всем! — распахнув дверь, я прошёл в комнату, кинув на стол перед сидящими за ним ребятами папки, и подхватив Мико плюхнулся на её стул, устроив девчонку у себя на коленях. — Это новые цели, потом посмотрите. Если что первым выбрал червя, так что Матвеич, с тебя трал. Сам поймёшь, там данные есть. Давайте лучше по негатору, чем порадуете?

— Пока особо нечем, — первым взял слово Матвей. — По материалу без химического анализа могу сказать только одно — эта вещь не из нашего мира. Я… мой дар позволяет слышать металл… я не знаю, как это объяснить. Это как ещё одно чувство, поэтому и описать словами всё равно словно слепому рассказать, что такое зелёный цвет. Так и тут. Каждый металл или камень для нас звучит по-разному, там куча нюансов, но этот… у него словно бы не звук, а свет, понимаешь? У моего молота тоже что-то такое, но совершенно иное, скажем запах, к примеру. Так что в том, что это нечто не с Земли я зуб даю, но вот откуда именно этот металл у меня есть предположение. Я считаю, что это метеоритное железо, но без подтверждения из лаборатории сказать, что это именно так я не могу.

— И не надо, — я подхватил со стола негатор, колупнув его ногтем. — Уверен, что ты прав. Наиболее доступный внеземной металл. Это имеет смысл. Ладно с материалом разобрались, а что с формой, девчонки? Удалось что-нибудь нарыть?

— Извини, но я тут бессильна, — призналась Мико, стыдливо потупившись. — Сама печать довольно проста, я бы даже сказала примитивна. Но это же не позволяет отнести её ни к одной известной традиции. Для европейских или ближневосточных печатей она слишком асимметрична. Для азиатских не характерна форма, да и иероглифами эти линии назвать нельзя. Но несмотря на кажущуюся хаотичность в них есть какая-то система. Я это чувствую, так же как Матвей слышит металл. Это мой дар.

— Значит это всё же печать, — я кивнул своим мыслям и погладил девушку по голове. — Ты всё равно молодец. Даже отсутствие результата — это результат, а мы всё же подтвердили, что это не артефакт, а именно печать. Значит можем нащупать принципы работы и граничные условия. И сможем понять, как ему противодействовать.

— А ты уверен, что вообще хочешь связаться с этими… людьми? — подала голос Белка, единственная не отреагировавшая на моё появление, уткнувшись носом в фолиант, даже с виду такой древний, что ещё прадеда царя Гороха застал, а то может и его прадеда. — Я тут немного порылась, и могу сказать, что отдалённо часть этой печать можно отнести к вавилонской культуре, но опять же очень отдалённо. Настолько, что исходный вариант можно даже не искать. Насчёт остальных частей даже идей нет, откуда они могли взяться. Но это не главное, вопрос в том, как до этого дошли, ведь в Вавилоне такие печати использовались во время жертвоприношений демонам. И в процессе исследования сто процентов опыты ставили на людях, на одарённых…

— На богоборцах, — закончил я за неё. — Я и раньше об этом догадывался. Все секты ведут в светлое будущее свою паству по крови и костям, что бы они там не декларировали и как бы не назывались. Орден, братство, содружество. Суть одна. Грёбанные фанатики, считающие себя правыми настолько, что не считаются с жизнями ни себя ни других. Пожертвуй одним, чтобы спасти миллионы. Ненавижу…

— Вить, ты чего? — немного испугала Мико моей вспышки, и обняла меня, прижимаясь всем телом. — Успокойся, пожалуйста. Мне страшно…

— Прости, — я погладил её по голове и чмокнул в макушку, успокаиваясь. — Простите, ребят. Просто плохие воспоминания накатили. И нет, я не хочу с ними работать. Но должен. Хотя бы потому, что их цель, спасти человечество, и моя тоже. И кто как не я приглядит, чтобы эти умники в процессе это самое человечество не угробили?

Глава 13

Глава 13

— Это точно здесь? — я с сомнением посмотрел на мелкую речушку, которую можно было при желании перепрыгнуть, и повернулся к председателю Раздольненского сельсовета. — Здесь же воробей не утонет. Какие омуты то?

— Тут петля, просто из-за горки не видно. — махнул рукой немолодой уже мужик, с виду замученный работой, семьёй и бытом. — И вот на ней эта тварь и водится. Гусинобродские как раз тут коров пасут и всегда сюда пригоняют на водопой. Так эта скотина уже три штуки утащила! Да и хрен бы с ними, но в последний раз Митрич, пастух сельский, кинулся спасать бурёнку, да самого чуть не утащили. Чудом отбился! Зато страху натерпелся, аж запил.

— Типа он раньше к бутылке не прикладывался, — хмыкнула Белка, знающая что говорит. — Да в жизни не поверю, что у вас пастух трезвенник.

— Так одно дело для сугреву накатить стакан или с устатку, — не стал отрицать очевидное председатель. — Ну или дома там, в выходной, а другое в запой прям уйти. Митрич, он выпивал, конечно, как без этого, но меру знал и утром как штык всегда стадо выгонял. А тут как эту образину увидал, так вторую неделю уже квасит по-чёрному. И на стадо забил, и на семью… да на всё забил! Хлещет и трясётся.

— А как он её увидел то? — подала голос Катя, проспавшая всю дорогу из города и только сейчас немного оклемавшаяся. — воплощение или амулет?

— Ни то ни другое, — я под любопытным взглядом председателя заглушил двигатель и пояснил. — Воплощение, это когда дух полностью принимает физическую форму, воплощается в мире и его тогда может увидеть обычный человек. Часто для этого нужен какой-нибудь ритуал или особые условия. Ну там домового можно только за печкой разглядеть или под веником. Привидение воплощается только на месте смерти, хоть в целом зачастую к нему не привязано. Кстати, в Греции, там Посейдон своей силой всех воплотил, поэтому и столько записей получилось. А амулет, это вещица позволяющая видеть духов, косица там или ещё что-то. Но опять же далеко не всех и не всегда. Там тоже масса условий. Но в нашем случае воплощение не требовалось, поскольку скулекс ближе к животному, чем к духу. Как тот медведь, помните? Его тоже видели все и могли взаимодействовать. Просто, потому что он был больше зверь чем бог.

— Поэтому на коров и охотился? — догадалась Милорадович, выбираясь вслед за мной на улицу. — Духи они больше человечину уважают. Понятно. Простите, что-то я туплю сегодня.

— Да всё нормально. — успокоила её Таня. — Ты могла вообще не ехать…

— Нет уж, команда есть команда! — отрезала Катя. — Ничего, я не кисейная барышня, не растаю. Просто устала немного. Ничего, сейчас взбодрюсь и буду в порядке.

— Как вчера всё