Хаджар вспомнил ту нежность и заботу, с которой Враг всего сущего гладил черные волосы мирно спящей девушки. Которая не была красивее звезды или величественнее космоса.

— Ради того, что она мне показала, — ответил, спустя долгое время, Дархан. — ради того, что я увидел. И понял. Что все те миллиарды лет, пока рождались и умирали звезды, я бился не за то, за что хотел биться.

— И ты ушел.

— И я ушел.

Они замолчали. Каждый думал о чем-то о своем.

— И это того стоило?

— Каждый миг, — кивнул первый из Дарханов. — Каждое мгновение. Из тех трех лет, что мы провели вместе… я бы отдал за них все те эоны, что носил Черную Броню, ради этих трех лет… ради еще хотя бы трех секунд.

— Любовь…

— Любовь для глупцов и бардов, мой ученик. Это не было любовью, — Черный Генерал поднял глаза к небу. — Это было покоем. И когда у меня забрали… её… я понял, что все, что есть вокруг. Все, что существует в четырех мирах, не имеет для меня никакого значения. Я захотел вернуть её.

— Ты почти уничтожил четыре мира.

Дархан замолчал.

— Даже если я попытаюсь объяснить тебе, то не смогу, мой ученик. До тех пор, пока ты не найдешь то, что стоит того, чтобы сжечь целый мир — не смогу.

“То, что ценнее всего мира” — Хаджар уже слышал эти слова.

— Но ты пришел сюда сегодня не затем, чтобы говорить обо мне, мой ученик, — Враг всего сущего повернулся и указал костлявым, сухим, но еще сильным пальцем на медальон на шее Хаджара. — Мы часто ищем то, мой ученик, что не имеет для нас никакой ценности. А обретя это, сгибаемся под весом. С такой ношей, ты никогда не продвинешься дальше по пути развития. Сбрось её.

— Не могу.

— Почему?

— Погибнут люди.

— Люди всегда гибнут, мой ученик. Я видел столько мертвецов, сколько нет звезд во всей вселенной. Даже если это количество умножить на десять.

— Но ты хотел уничтожить мир ради одной… что её бы, все равно, не вернуло.

— Но вернуло бы меня к ней…

Хаджар посмотрел на Дархана. Он не очень понял, что тот хотел сказать подобной фразой. Как можно вернуться к утерянной спутнице жизни, уничтожив по пути все сущее и обозримое?

— Мириады звезд сверкают на небе, мой ученик, но до сих пор люди помнят Миристаль.

— Возможно…

— Возможно… — повторил Черный Генерал. — но тебе пора просыпаться, мой ученик.

— И я опять забуду свой сон?

— Как и всегда, ученик… как и всегда…

* * *

Хаджар открыл глаза.

Ему казалось, что он видел какой-то сон. Но не мог вспомнить, какой именно. Запись нейросети опять показала ошибку — как бы ни была сильна эта чудная технология, но она могла записать лишь то, что видели его глаза.

— Хаджар! — прозвучал голос Тома. — Мы прибыли!

Глава 1115

Спускаясь по трапу воздушного судна, Хаджар видел перед собой нечто, чему больше всего подходило описание — военная столица. Где-то там, в глубине страны, за Большой Водой, находился Даанатан, который по праву оставался столицей Дарнаса.

Но сейчас вся жизнь крутилось вокруг “палаточного городка” в которой и прибыла армия Лунного Ручья. Трех погрузочных судов хватило, чтобы перебросить их с левой фаланги западного фронта вглубь завоеванных у Ласкана степей.

Все последние три года, благодаря диверсии, совершенной в долине Делфи и Ярости Смертного Неба, в которое, все же, поставили сердце Ана’Бри, в масштабных сражениях (а не местных, в которых принимала участие армия Лунного Ручья) армия Дарнаса методично и целенаправленно теснила Ласкан вглубь своих регионов.

Хаджар, слегка задержавшись на трапе, посмотрел на северо-восток. Туда, где далеко на горизонте возвышались горы. Некогда в них жили Да’Кхасси.

Теперь же там обитали какие-то жуткие летучие твари, названия которых Хаджар понятия не имел, да и знать особо не хотел.

Пока особого пепла хватало, чтобы твари не покидали гор, его это не особо волновало. К тому же регион был все так же закрыт для полетов как Дарнаса, так и Ласкана.

Вряд ли даже корабль класса “Ярость Смертного Неба”, в сопровождении десятка линкоров, сможет пробиться через годы. Твари, которые там обитали… Хаджар, даже в нынешней своей форме не смог бы сразиться на равных с сильнейшими из тех, что видел там.

А еще, по слухам, те огромные изваяния, что стерегли горы Да’Кхасси, сошли со своих постаментов и ушли стеречь стены Ласкера. Столицы Ласкана.

Так что, то пророчество, что сойдут каменные гиганты оберегать родину, оказалось истиной. И это несколько нервировало Хаджара.

Он все еще помнил слова “Древа Жизни”.

“Ты умрешь от того, кто не был рожден”.

Это клеймо тянулось, вот уже несколько десятилетий, следом за Хаджаром.

Что же до палаточного городка, то назвать его таковым язык не поворачивался. Это действительно была военная столица. С каменными укреплениями фортового типа. Изрезанная траншеями. Утыканная стеллами с защитными артефактами, создающими исполинских размеров купол. Со складами с десятками тысяч пушек, миллионами ядер и десятками миллионов стрел.

Здесь стояла жуткая вонь от пороха, пота и конского навоза. Хотя, кроме коней, имелись и другие ездовые животные.

В небе же застыли у наспех возведенных небесных причалов тысячи кораблей и жемчужиной среди них — огромная, тенью накрывающая обширную территорию “Ярость Смертного Неба”.

Сейчас она выглядела даже больше, чем прежде. Двенадцать мачт. Полторы тысячи орудий с каждой стороны, располагались на девяти палубах.

Каждая из пушек — артефакт ручной работы. Каждое ядро стоимостью, как годовое содержание небольшой купеческой семьи. Орудие абсолютного уничтожение. Одно из немногих, что способно стереть с лица земли целую армию. Кроме “Ярости” на такое были способны в Дарнасе лишь редкие, одноразовые артефакты, Великие Герои и, пожалуй, сам Хаджар Дархан.

— Впечатляет, неправда ли? — Том, проходя мимо, одетый в свои привычные одежды, столь же привычно потягивал содержимое своей горлянки.

Они сошли на землю и тут же погрузились в гвалт жизни военной столицы. Между палатками и шатрами были проложены самые настоящие проспекты. По ним ездили груженые телеги, скакали гонцы, спеша доставить послание из одного небольшого форта, в другой.

По краем проспектов сидели бродячие торговцы и