Шрифт:
Закладка:
Сперва кирасиры чуть не подрались с татарами, ибо Аржанова, не сумев правильно прочитать первое письмо, не ведала об их дружеском визите. Потом вся компания помирилась, побраталась и крепко напилась. Русской путешественнице удалось напоить водкой и свою новую подругу. Так что вопрос о «ночи наслаждений» снова отпал. А через два дня разведывательно-диверсионная группа Флоры уже покидала Бахчисарай…
В комнате, куда попала Аржанова, царил полумрак. В высоких ботфортах она стояла на мягком ковре и слушала тихий, ласковый голос сестры каймакама. Конечно, любовь существует. Более того, она может принимать разные формы. Важно не состояние тел — мужских или женских, — но состояние душ. Жизнь коротка, и лишь радости плоти скрашивают путь человека к могиле. Труды, заботы, обязанности приближают его к ней. Но истинное успокоение — за вратами рая. В саду, где никогда не заходит солнце, где голоса птиц похожи на голоса ангелов, где бьют фонтаны божественной красоты…
— О чем ты говоришь? — Анастасия остановила руки Рабие, которая уже расстегивала пряжку на ее портупее с палашом.
— Этот мир, принадлежащий мужчинам, — грязен и груб, — ответила восточная красавица. — Ненавижу его.
— А твой брат?
— Мой брат — человек идеальный.
— Он отвечает на твои чувства?
— Вместе мы — единое целое.
— Так зачем тебе я? — Русская путешественница, подняв за подбородок голову молодой татарки, испытующе посмотрела ей в глаза и увидела в них немое обожание.
— Почему ты не понимаешь? — Рабие прижалась к ней всем телом и обвила руками за шею. — Я ведь хочу научить тебя нежности. Вы, северяне, — странные люди. Как будто солнце при рождении обделило вас теплом своим и светом. Вы не подозреваете, что без них любовь — вовсе не пьянящий напиток, а лишь вода из старого колодца…
Им пришлось остаться на ночь в сельской усадьбе Тереклы-Конрат. Люди Абдулла-бея потеснились и отдали кирасирам одну комнату. На ужин они приготовили вкусную шурпу из мяса молодых барашков. Ночью русские и татары по очереди, сменяя друг друга, несли караул у крепко запертых дубовых ворот.
Причиной затянувшегося гостевания послужил разговор, что начался под вечер в апартаментах Рабие. Каймакам в знак глубокого уважения к Аржановой и Мещерскому разрешил сестре открыть лицо перед чужаками и вместе с ними отужинать, вчетвером они сидели на подушках перед маленьким камином, пили бузу, закусывали ее сладкими коржиками — «курабье» и курили кальян.
Звучно потрескивали давно высушенные дрова, весело плясали отблески огня на низком красном потолке, расписанном желтым орнаментом, дым из кальяна плавал по комнате и имел запах свежих яблок. Беседа текла неспешно, как это принято на востоке. Французские, татарские, русские слова причудливо переплетались в ней, и участники беседы прекрасно понимали друг друга.
Пожалуй, лучше всех чувствовала себя Рабие. Но она говорила мало. Одетая в атласные малиновые шальвары, белое платье-рубаху до колен и короткую бархатную курточку малинового же цвета, молодая татарка грациозно двигалась по комнате. Она то подливала из узкогорлого кувшина бузу в пиалы, то поправляла кочергой дрова в камине, то подавала брату новые подушки, чтобы он мог устроиться поудобнее. При всех перемещениях она находила способ очутиться рядом с Аржановой и коснуться ненароком ее плеча, руки, косички на спине, заплетенной черной муаровой лентой.
Тогда русская путешественница поворачивала к ней голову и произносила какую-нибудь смешную или ласковую фразу. Румянец вспыхивал на щеках сестры каймакама, прекрасные голубые глаза наполнялись влажным блеском, и взгляд их, обращенный к Флоре, делался слишком выразительным.
Абдулла-бей, не выпуская из рук янтарного мундштука кальяна, полулежал на подушках и с благодушной улыбкой наблюдал за женщинами, потому что они нравились ему обе. Князь Мещерский, как будто забыв про все свои тревоги, задумчиво смотрел в огонь и изредка отпивал татарский хмельной напиток из пиалы, которую держал в руках.
Что-то похожее на тихий вечер в обычной, дружной семье возникало сейчас в квадратной комнате, завешанной полотенцами «юзбез» и коврами. Эта атмосфера покоя, уюта и доверия вдохновляла Аржанову на убедительные, красочные речи. Ей было легко рассказывать ханскому вельможе о планах Екатерины Второй в отношении крымско-татарского государства. Хотя эти планы вовсе не являлись простыми по исполнению. Наоборот, они требовали огромной, целенаправленной подготовительной работы, точного знания политической обстановки как внутри ханства, так и за пределами его.
Императрица при присоединении Крыма к России брала на себя серьезные обязательства.
Во-первых, никаких религиозных притеснений, никакого вмешательства в жизнь мусульманских общин. Так, например, благоденствуют под скипетром Екатерины казанские татары, сохраняя свои верования. Во-вторых, никто не покусится на вековые обычаи и традиции народа. В-третьих, крымские беи и мурзы сразу получат все права и привилегии российского дворянства, останутся при собственных владениях и уделах. В-четвертых, простой люд будет вольным, царская администрация не собирается обращать татар в крепостных. В-пятых, крымчане, если того пожелают, могут сформировать свои полки для службы в Российской императорской армии и станут получать жалованье наравне с прочими ее солдатами и офицерами…
— Это — хорошие предложения, — после недолгого молчания сказал каймакам. — Уверен, они придутся по душе моим родственникам и друзьям.
— Будем очень рады, — ответила Анастасия.
— Но что думает великая царица о светлейшем хане Шахин-Гирее? У нас тут много говорят о давней ее симпатии к нему.
— К сожалению, он не оправдал надежд Ее Величества.
— Хан останется в Крыму?
— Едва ли. Нам кажется, династия Гиреев исчерпала свои возможности и не пользуется авторитетом.
Абдулла-бей тонко улыбнулся:
— Какое разумное, взвешенное решение! Честно говоря, под ним с радостью подпишутся многие крымские татары.
— Неужели так велика неприязнь к правителю? — удивилась она.
— Да, велика, — молодой сановник вздохнул. — Он не сумел найти общий язык с нашим народом. Он остался чужаком. Такого царям не прощают…
Разве могла Аржанова прервать беседу, столь задушевную и откровенную?
Нет, конечно. Она была готова не спать ночь, но слушать Абдулла-бея, запоминать его слова, вместе с ним рассматривать новые татарские идеи, внушать ему собственные мысли и представлять их так, будто он сам додумался до подобных выводов. Интуиция не обманывала Флору. Каймакам вступил на путь честного всестороннего сотрудничества, и оно сулило русским огромные выгоды.
Глава двенадцатая
Любовь, похожая на сон
Никогда еще Аржанова не видела крымскую зиму.
Вообще-то она рассчитывала, что и не увидит ее. Анастасии казалось, будто поручение, на нее возложенное, уже исполнено, потому ей пора возвращаться домой. Она с нетерпением ждала прибытия в конце ноября в ханскую крепость военной двухмачтовой шхуны «Победислав-Дунайский», которая крейсировала от Ахтиара до Гёзлёве. Командир парусника лейтенант Иван Кречетников должен был передать русской путешественнице письма от Веселитского и от статс-секретаря императрицы, непосредственного начальника Флоры
