энергии и возвращаются к ней.

Драконы жили сотни и даже тысячи лет, но не были бессмертными. Свои знания они передавали через наследственную память, а закончив свой жизненный путь, тоже становились чистой энергией. Они сгорали в своем пламени, как и фениксы, превращаясь в пепел.

Демоны же после смерти не могут остаться в мире или попасть в другой. Их души – сгустки темной энергии, которые не могут рассеяться или переродиться. Вместо этого они попадают в пространство между миров – Бездну. Бесчисленные миры похожи на пузырьки воздуха, а Бездна – на воду. Ее глубины населяют души демонов и темных существ из других миров, похожих на них. Их называют тенями. Кроме них, путешествовать по Бездне могут только боги.

Регин много рассказывал об этом, в его библиотеке Найт нашел десятки книг о Бездне и других мирах. Одну из них, о предполагаемом происхождении демонов, об их связи с темной энергией, о тенях и Бездне, он прочел от корки до корки в перерывах между тренировками, В книге говорилось, что пока души демонов находятся между мирами, они сохраняют свои воспоминания и могут общаться друг с другом и свободно перемещаться. Но никто не знал, во что они превратятся, если случайно попадут в какой-нибудь мир. Может, станут его частью, а может, чудовищами, несущими гибель всему живому.

В беседах с Регином, которые могли длиться часами, Найт постоянно задавал вопросы, а Архонт терпеливо отвечал.

– Вас не пугает Бездна? – Хмурясь, юноша рассматривал иллюстрации. Это были нарисованные чернилами силуэты без лиц, сотканные из тьмы. – Не страшно превратиться в тень?

– Разве рыбу должна пугать вода? – усмехнулся Регин. – Или птицу – небо? Даже став тенью, я останусь собой. Беспокоиться стоит лишь смертным, которые после перерождения не вспомнят своих близких. Хотя, может, для некоторых забвение – благо.

– Кем тогда стану я?

Регин прищурил бездонные черные глаза и подпер подбородок рукой:

– А кем ты хочешь стать?

Тогда Найт не смог ответить на этот вопрос. Он и сейчас не знал, чего бы ему хотелось: стать энергией и забыть себя или вечно скитаться по Бездне, сожалея о прошлом.

В сумерках было светло как днем. Яростно пылал огонь Элисте, мерцали заклинания. Все, что могло гореть, горело, в том числе деревянные постройки с внутренней стороны стены. Но тушить их было некому.

Соколы сопротивлялись до последнего вздоха и старались утащить за собой как можно больше демонов. Когда Найт и Хан наконец прорвались к первой башне, стрелы с арконитом у всех закончились, лишь в колчане Элияра оставалось две, и он берег их на случай, если им встретится высший демон.

До башни оставалось пройти не больше полусотни шагов через хаос сражения.

Найт покрасневшими и слезящимися от едкого дыма глазами посмотрел на трупы людей и демонов, не чувствуя прежнего ужаса. Его эмоции сделались приглушенными, как выцветшие краски. Бушевавшую в теле ауру было сложно сдержать. Найт собрал ее всю до последней частицы и ощутил глубокое озеро магии внутри себя. Еще никогда он не добирался до его дна.

Регин как-то сказал: «То, что ты считаешь лужей, может оказаться морем».

Тогда Найт не поверил, что внутри него может скрываться хотя бы маленький пруд, но позже убедился в обратном. Пусть до силы Регина ему очень далеко, но он потратит все до капли. И тогда, возможно, еще сможет увидеть результат.

Идущий впереди Хан мечом прокладывал путь вместе с капитаном Грином и магом, а шетерцы и арконцы прикрывали их спины и отбивали атаки слева и справа. Кинжал, который Найт крепко сжимал в руке, был фактически бесполезен. Каждый раз, когда кто-то храбро жертвовал своей жизнью ради маленького шанса на победу, в сердце Покровителя будто вонзались иглы.

Смахнув с меча черную кровь, Хан обернулся с усталой улыбкой:

– Мы почти пришли!

Но в ту же секунду на его лицо легла тень, и уголки губ опустились.

За Найтом стоял только лорд Урс, уже без своего плаща и раненый в ногу. Его брюки пропитались кровью, и та залила голенище сапога.

Найт онемел. Он увидел тела рыцарей и шетерских солдат, разбросанные по стене, как тряпичные куклы: им будто обрезали нитки, и они упали с неправильно изогнутыми конечностями.

До сих пор Найту казалось, что за ним идут мужчины с глефами и мечами, но на самом деле давно остался лишь суровый рыцарь с гордо поднятой головой. А за ним – около десяти демонов с черными мечами в руках и жаждой крови на искаженных зловещими улыбками лицах.

– Почему встал? – спросил Урс равнодушно. – Никто не разрешал тебе отступать.

С жалким видом Найт выдавил:

– П-простите...

– Мне не нужны твои извинения. Иди и сделай то, что обещал.

Покровитель кивнул, размазывая рукавом по лицу слезы и грязь:

– Я сделаю! Я все сделаю, обещаю!

Рыцарь фыркнул в пышные усы.

Даже когда парень, которого после огненной атаки удерживали товарищи, чтобы он не вырвался из-под защитного купола, крича имя дорогого ему человека, с облегченной улыбкой умер от меча демона, лорд Урс лишь нахмурился и отвел взгляд. Найт думал, что у него нет теплых чувств к своим подчиненным. Юноша будто смотрел на скалу, которой было все равно на дождь, ветер и снег. Она стояла себе, великая и несокрушимая, равнодушная ко всему. Хотя порой была похожа на дымящийся вулкан.

Так почему же молодые рыцари закрывали своими телами этого бессердечного командира? Потому что уважали? Потому что боялись?

Хромая, но с прямой, как стрела, спиной граф пошел на демонов. Глефа хищно сверкнула, сделав поворот в его руке.

На самом деле все было просто. Как и все рыцари под его командованием, он был тем, кто отдаст жизнь за Аркон. Он был с ног до головы гордый, упрямый и высокомерный дворянин, но в его груди, безусловно, стучало отважное сердце.

На лицах многих людей, разбросанных по стене, остались улыбки. Их взгляды будто говорили: «Все хорошо. Мы сами приняли решение. Мы ни о чем не жалеем. Боритесь и победите. Отомстите за нас».

Хан потащил Найта за одежду, продолжая размахивать мечом. Шетерский маг, у которого отсутствовала правая рука до локтя, продолжал левой создавать водяные клинки, а Юриан один прикрывал всех троих с тыла.

Найт в последний раз посмотрел назад. Урс сражался в окружении врагов, не давая им прохода и получая рану за раной. Кровь текла из его тела, но движения оставались точными,