Шрифт:
Закладка:
Флор только кивнул.
– И тем не менее, – сказал Карачаров, – теперь придется сообщить эти печальные выводы на Землю. Чтобы они не делали лишних усилий. Все равно, что бы они ни делали – мы не увидим тут ни одного корабля, кроме своего собственного. Для них мы находимся – нигде. Просто не существуем. Мы – их иллюзия.
– И наша – тоже? – поинтересовался Флор. – По-моему, для иллюзии я слишком реален. И вы тоже. И все остальные.
Физик не стал открывать дискуссию: что толку?
– Ладно, – сказал он, – пошли. Надеюсь, они еще не успели закончить сеанс.
* * *
Но еще хуже было настроение в туристическом модуле.
Исчезла Королева. Только что с поисков вернулась последняя пара, Павел и Али. Орланы нигде не нашли. Однако по кораблю уже прошел слух, что она улетела на катере. Хотя лететь здесь было некуда. Но Королева любила принимать неожиданные решения.
Собрались в одной каюте – в ее каюте. Сидели молча, только Валентин мычал что-то под нос – громко напевать он никогда не решался по причине отсутствия музыкального слуха. Петь же, как бывает с такими людьми, любил. Многие любят заниматься тем, что им противопоказано.
– Ее хоть вызывают? – поинтересовалась Зоря.
– Непрерывно. По автомату.
– Ну и дураки.
– Почему это?
– Потому, что она может обидеться, что только и заслужила, чтобы с нею разговаривал автомат. А нужно, чтобы человек говорил с нею и уговаривал ее вернуться. И не как-нибудь уговаривал, а от всего сердца. Душевно. Знаете, кто должен с нею общаться? Гренада, вот кто. Она ведь и убедить может, даже когда сама не хочешь...
– Что же: можно и так попробовать, – согласился Валентин без особого воодушевления. – Хотя ее уговорить – это, я вам скажу...
Сказать он, однако, не успел. Потому что дверь распахнулась, и вошел человек, которого они меньше всего ожидали здесь увидеть. Вошел Нарев.
– Сам пришел! – обрадованно проговорил Валентин. – Что, совесть заела? Или, может, деньги принес?
Хотя тон его был грубым и вызывающим, Нарев не обратил на это никакого внимания.
– Денег не принес, – отпарировал он. – Хотя вам имело бы смысл с ними хоть немного попрактиковаться. А то ведь пропадете!
– Не пропадем. Потому что никаких денег не будет. Без них жили – и проживем. Нарев ухмыльнулся.
– Здесь – да. Проживете. А там?
Молодые насторожились.
– Где это – там?
– Да на Земле – где же еще.
– Ну-ка, объясни подробнее! – потребовал Валентин, сжав кулаки.
– Объясню. По дороге. А сейчас поднимайтесь, и – пошли. Только сперва распределимся по группам.
– По каким еще группам? – подозрительно спросила Валентина. А Гренада только улыбнулась: похоже, она успела уже угадать – или прочитать то, что было в мыслях Нарева.
– На каждый выход синтезатора – одна группа, три человека. Четыре выхода – четыре группы. Вас тут семеро, остальные присоединятся.
– На синтезаторы? Деньги делать?
– Делать пластины. Для тяговых батарей. Поняли?
– Зачем?
– Похоже, мы погостили здесь уже достаточно. Пора возвращаться на родные земли. Я, например, просто соскучился по Ливии. Конечно, вы нигде еще не бывали. Самое время – начать.
– Вы это... серьезно?
– Совершенно. Восстанавливаем батареи – и ходу.
– Интересно, – сказала недоверчивая Валентина, – почему это всем вам только теперь пришло в голову? А раньше не могли, что ли?
– Не могли, – подтвердил Нарев. – На это наши синтезаторы не рассчитаны.
– Что изменилось?
– Явился мастер из дружественной цивилизации. И растолковал, как их перенастроить. Все очень просто. Итак – выбирайте себе старших в группах, распределяйтесь – и за дело. Вы говорили – деньги? Как говорили там, далеко, время – деньги. Денег нет, да и времени осталось в обрез. Так что – не будем терять то, что еще сохранилось.
Нет, разумеется, будь здесь сейчас Орлана, молодые вели бы себя совершенно иначе. Потребовали бы подробных объяснений и, даже получив их, – устроили бы заседание королевского совета, на котором ее слово стало бы, конечно же, решающим. Но ее не было – и ощущение отсутствия власти оказалось настолько неожиданным, что никто не решился взять на себя ответственность решения. Потому что дело действительно было весьма серьезным.
Так что все подчинились беспрекословно. Впрочем, может, и потому еще, что речь шла о противодействии далекой земной власти – а она, без сомнения, была еще в большей степени властью взрослых, чем та, здешняя, которой они сопротивлялись. По сути, пойти за Наревым означало – продолжить свою политику независимости. Вот почему, возможно, никакого сопротивления среди молодых не возникло.
– Валя, веди всех к главному выходу синтезатора, – распорядился Нарев. – Пока остаешься за меня.
– А ты? – Валентин, казалось, забыл, что совсем недавно они с отцом были если не врагами, то уж противниками точно.
– Пойду поднимать инженера. Все-таки батареи – его хозяйство, и без специалиста мы мало ли чего наковыряем. Это тебе не политика, тут все надо делать очень точно.
* * *
Это напоминало какой-то из древних ритуалов: Проницатель в облике Петрова неподвижно стоял перед «Сигмой», словно жрец перед жертвенником, по обе стороны его – капитан и штурман, как младшие жрецы, готовые ассистировать; остальные – позади, полукругом, на приличном расстоянии.
– Я надеюсь, вы еще вернетесь к нам, – проговорил сзади администратор. – Без вас ведь мы не сможем установить связь с вашим миром.
– С ними я смогу связаться и оттуда, – кивнул Проницатель в сторону машины. – Это будет даже легче. Послание Земли я передам.
– Вы его помните?
– Оно у меня в памяти. А главное – сообщу, что вы начали действия по уходу из зоны канала, и уход этот произойдет в самом скором времени.
Люди переглянулись: в это не очень-то верилось – но ничего другого все равно нельзя было придумать.
– Но на всякий случай, – продолжал Проницатель, – сохраните эту оболочку. Я обычно держал ее в той части большого тела, которую изолировал от вас. Там есть нужные условия для сохранности.
– В туристическом салоне? – уточнил капитан. – Вот зачем он вам понадобился! А мы-то...
– Это было удобнее, чем каждый раз переноситься на планету и обратно.
– Но мы же не можем попасть туда изнутри!
– Теперь сможете. Я снял мою блокировку – так вы это называете?
– Но скажите...
Администратор не закончил вопроса. Потому что тело Петрова вдруг обмякло, и если бы капитан со штурманом вовремя не подхватили его под мышки, грохнулось
