Ближайшее кольцо палаток и транспорта пересекало другие, видимо, более старые и большие кольца. Общего центра у них вроде не было.

— Река то ли передвинулась, то ли сузилась, — заметил он.

— Наверное, и то и то. — Персик указала вправо. — Смотри, вот старое военное место.

Неподалеку высился заросший травой курган. Джекко различил на его склонах металлические бойницы. Он вспомнил историю: когда ответвления Реки впервые коснулись Земли, у людей еще были правители. Некоторые пытались не пустить свой народ к местам перехода, ставили вокруг охрану и даже закапывали в землю убивающие устройства. Однако охранники сами ушли в Реку, или она раздулась и поглотила их. А люди гнали через минные поля скот и бежали за ним в поток вечной жизни. В конце концов правители тоже или ушли туда, или умерли. Теперь, приглядевшись, Джекко увидел на зеленом склоне развороченные ямы, как будто от древних взрывов повсюду остались кратеры.

Внезапно он вспомнил, что должен разыскать отца среди этой беспорядочной свалки.

— Где теперь Река? Если я не опоздал, отцовское сознание меня тут еще найдет.

— Видишь, вон там воздух как будто лучится? Я уверена, это опасное место.

Справа и ниже, довольно близко к гребню, трава была освещена ярче. Джекко присмотрелся и различил большой столб чуть золотистого или сияющего воздуха. Он обвел глазами долину, но больше ничего похожего не увидел.

— Если это все, что осталось, значит она быстро уходит.

Персик кивнула. Затем сглотнула, ее личико внезапно помрачнело. Джекко видел: она намерена жить здесь и умереть без Реки. Однако он будет с нею, как решил всем сердцем. Он стиснул ее руку.

— Если тебе надо поговорить с отцом, нам лучше подойти по гребню, так будет безопасней, — сказала Персик.

— Не-е, — произнес сзади один из лунопсов.

Двое людей обернулись. Все три лунопса сидели рядком на гребне и щурились на равнину.

— Ладно, — сказала Персик. — Вы ждите здесь. Мы скоро вернемся.

Она еще крепче сжала ему руку, и они двинулись мимо старого военного кургана, мимо старинных машин, мимо накренившейся древней мачты. В короткой траве были протоптаны чуть заметные тропки. Впереди виднелся еще один военный курган; обогнув его, они оказались в маленьком стаде белых безрогих и длинношеих животных. Животные тихо щипали траву, не обращая внимания на людей. Джекко подумал, что это, наверное, мутировавшие лани.

— Ой, глянь! — Персик выпустила его руку. — Молоко! Смотри, ее детеныш сосет!

Джекко увидел у одного животного комковатый мешок между задними ногами. Другое животное, маленькое, подогнув колени, тыкалось в него мордочкой. Мать и детеныш.

Персик осторожно шла к ним, издавая ласковые зовущие звуки. Мать глядела спокойно, — видимо, она была ручная. Детеныш продолжал сосать, заводя глаза. Персик погладила мать и нагнулась пощупать мешок. Животное шагнуло вбок, но не испугалось. Персик выпрямилась и лизнула руку:

— Хорошее молоко! И они как раз нужного размера, мы сможем взять их на воздушное судно! И даже в кабинку.

Она вся светилась. Джекко ощутил теплое стеснение в груди. Истовость, с которой она обустраивает свой мир, свое будущее гнездо! Их гнездо…

— Идем с нами, идем, — уговаривала Персик.

Она обвязала шею животного своим поясом. Оно послушно двинулось за ней, детеныш нелепыми прыжками бежал следом.

— Детеныш — мальчик. Чудесно! — воскликнула Персик. — Подержи ее минутку, а я гляну на ту.

Она протянула Джекко конец пояса и отбежала. Животное спокойно глядело на Джекко, потом вдруг выставило нижнюю губу и плюнуло ему в лицо. Он увернулся и крикнул Персик, чтобы она вернулась.

— Мне надо прежде найти отца!

— Ладно, — сказала она, возвращаясь. — Ой, посмотри!

Ниже по склону от них был фантом — такое же белое животное, только призрачно-тонкое и местами прозрачное. Оно медленно скользило, поднимая и опуская голову, но траву не щипало.

— Наверное, оно частично попало в Реку и наполовину исчезло. Ой, Джекко, ты видишь, как это опасно! Мне страшно! Я боюсь, тебя затянет.

— Не затянет. Я буду очень осторожен.

— Мне так страшно.

Однако она пошла за ним, ведя на поясе животное. Когда они проходили мимо призрачного существа, Персик крикнула:

— Так жить нельзя. Тебе лучше уйти туда совсем. Пшла! Пшла!

Существо повернулось и медленно побрело через груды мусора к сияющему пятну на траве.

Теперь они подходили к нему все ближе и все чаще переступали через брошенные вещи. Персик внимательно смотрела под ноги; раз она наклонилась, подняла квадрат чего-то белого, пушистого и убрала в рюкзак. Гребень переходил в длинный травянистый склон, на котором мусора почти не было. Они начали спускаться к мерцающей колонне воздуха.

Чем ближе они подходили, тем больше различали ее пугающее великолепие. Она уходила вверх, плавно змеясь, дальше и дальше в небеса. Отросток нематериального потока звездного сознания, коснувшегося Земли, путь к вечной жизни. Воздух внутри колонны казался уже не золотым, а посеребренным, словно в столбе лунного света. Предметы на траве были видны очень четко, но колыхались, как будто смотришь через кристально чистую воду.

По другую сторону колонны стояли палатки. Джекко внезапно узнал одну и ускорил шаг. Персик потянула его назад за руку:

— Джекко, осторожней!

Они остановились ярдах в ста от разреженной периферии Реки. Было очень тихо. Джекко напряженно вглядывался. На краю мерцания стояла воткнутая в землю палка с привязанным наверху зелено-желтым шелковым шарфом.

— Смотри! Это папа мне оставил знак.

— Ой, Джекко, тебе нельзя туда идти.

При виде знакомого шарфа на Джекко нахлынули все воспоминания о жизни в семье. Спокойная рациональность, торжественное чувство подготовки к тому, чтобы навсегда покинуть Землю. На миг в нем схлестнулись две разные реальности. Родители любили его, понял он сейчас. Особенно папа… Но не как он любит Персик, беззвучно выкрикнул его пробудившийся дух. Я живу на Земле! Пусть звезды сами о себе позаботятся. Его решимость окрепла и победила.

Он мягко высвободил ладонь из руки Персик:

— Подожди здесь. Не бойся, перемена длится долго, ты же знаешь. Часы, дни. Я пробуду там только минуту и сразу вернусь.

— Ой, это безумие.

Однако она отпустила его и осталась держать молочное животное, пока Джекко через свалку шел к шарфу на шесте. Воздух вокруг менялся, в нем ощущалось больше энергии и притом еще более полное затишье.

— Папа! Поль! Это Джекко, твой сын. Ты меня еще слышишь?

Никакого ответа. Он сделал еще два шага к шесту и позвал снова.

Гулкий шум раздался в голове, как будто открылись неземные дали. Из бесконечности Джекко услышал, не слыша, тихий отцовский голос: