новейшей историографии подчеркивается важность трифункциональной идеологии в медленном процессе объединения всех рабочих в единый статус. Создание теории общества порядков означало нечто большее, чем простое обоснование власти первых двух порядков над третьим. Теория также утверждала равное достоинство всех рабочих, принадлежащих к третьему ордену, что делало необходимым бросить вызов рабству и крепостному праву, по крайней мере, до определенного момента. По мнению историка Матье Арну, трифункциональная схема положила начало процессу прекращения принудительного труда и объединения всех работников в единый порядок, что, в свою очередь, открыло путь для впечатляющего демографического роста в период 1000-1350 годов. Рабочие, обрабатывавшие землю и расчищавшие участки, работали усерднее и стали более продуктивными, утверждает Арну, когда их наконец-то стали почитать и чествовать как свободных рабочих, а не презирать как низший и отчасти подневольный класс. Из литературных и церковных текстов мы знаем, что в 1000 году рабство все еще было довольно распространено в Западной Европе. В конце XI века рабы и крепостные все еще составляли значительную часть населения Англии и Франции. К 1350 году, однако, в Западной Европе остались лишь остатки рабства, а крепостное право, похоже, практически исчезло, по крайней мере, в его самых суровых формах. Между 1000 и 1350 годами, по мере распространения дискурса о трех орденах, постепенно возникло более четкое признание правового статуса работников, включая гражданские и личные права, а также право на владение собственностью и передвижение.

По мнению Арну, продвижение свободного труда, таким образом, шло полным ходом до Великой чумы 1347-1352 годов и демографического спада 1350-1450 годов. Этот хронологический момент важен, поскольку нехватку рабочей силы после Великой чумы часто называют причиной прекращения крепостного права в Западной Европе (а иногда, несмотря на непоследовательность, объясняют его сохранение и на востоке). Арну вместо этого подчеркивает политические и идеологические факторы, особенно трифункциональную схему. Он также указывает на конкретные институты, которые поощряли производственное сотрудничество (такие как пашня, десятина, рынки и мельницы). Сотрудничество стало возможным благодаря новым союзам между тремя классами троичного общества, союзам, в которых участвовали рабочие (настоящие молчаливые ремесленники этой трудовой революции), церковные организации (десятина, выплачиваемая духовенству, финансировала коммунальное хранение зерна, первые школы и помощь нуждающимся), и лорды (которые сыграли свою роль в развитии и регулировании водяных мельниц и расширении сельского хозяйства). Несмотря на кризисы, эти взаимоусиливающие процессы, возможно, способствовали значительному росту сельскохозяйственного производства и численности населения Западной Европы в период 1000-1500 годов. Прогресс в этот период оставил неизгладимый след на ландшафте, поскольку леса вырубались, чтобы освободить место для новых посадок. Все это совпало с постепенным прекращением подневольного труда.

Трифункциональный порядок, поощрение свободного труда и судьба Европы

Другие средневековые историки уже подчеркивали историческую роль трифункциональной идеологии в унификации статусов работников. Например, Жак Ле Гофф утверждал, что если трифункциональная схема перестала быть убедительной в XVIII веке, то это потому, что она стала жертвой собственного успеха. С 1000 по 1789 год теория трех порядков пропагандировала ценность труда. Выполнив свою историческую задачу, троичная идеология могла исчезнуть, чтобы освободить место для более амбициозных эгалитарных идеологий. Арну идет еще дальше. Он считает трифункциональную идеологию и процесс европейской унификации труда главными причинами того, что латинское христианство, которое в 1000 году казалось атакованным со всех сторон (викингами, сарацинами и венграми) и слабее других политико-религиозных образований (таких как Византийская империя и мусульманский арабский мир), к 1450-1500 гг. возродилась настолько, что стояла на грани мирового завоевания, имея многочисленное, молодое и динамичное население и достаточно продуктивное сельское хозяйство, чтобы поддерживать как ранние стадии урбанизации, так и грядущие военные и морские приключения.

К сожалению, качество имеющихся данных недостаточно для решения этого вопроса, и некоторые из этих гипотез вполне могут быть основаны на слишком радужном представлении о взаимовыгодном сотрудничестве, которое тернарная идеология якобы сделала возможным в средневековой Европе. Многие другие факторы внесли свой вклад в специфику европейской траектории. Тем не менее, цитируемые работы заслуживают полной благодарности за то, что они настаивают на сложности вопросов, связанных с трифункциональной схемой, и проясняют разнообразие политических и идеологических позиций, с которыми она ассоциировалась на протяжении своей длительной истории.

Возьмем, к примеру, аббата Сьеса, представителя духовенства, который, тем не менее, был избран представителем третьего сословия в Генеральное собрание и стал широко известен благодаря памфлету, опубликованному им в январе 1789 года, который начинался знаменитыми словами: "Что такое третье сословие? Все. Чем оно было в политическом устройстве до сих пор? Ничем. Чего оно хочет? Стать чем-то". После вступительного слова, обличающего несправедливость французского дворянства, которое он сравнил "с кастами Великой Индии и Древнего Египта" (хотя Сьез не развивает это сравнение, он явно не хотел сделать ему комплимент), он изложил свое главное требование: три ордена, которые король Людовик XVI только что созвал на заседание в Версале в апреле 1789 года, должны заседать вместе, причем за третье сословие будет отдано столько же голосов, сколько за два других вместе взятых (другими словами, третье сословие получит 50 процентов голосов). Это было революционное требование, поскольку обычная практика заключалась в том, что каждый из трех орденов собирался и голосовал отдельно, что гарантировало, что в случае разногласий привилегированные ордена будут иметь два голоса против одного у третьего сословия. Для Сьеса было неприемлемо, чтобы привилегированные ордена имели гарантированное большинство, учитывая, что, по его оценкам, третье сословие представляло 98-99 процентов всего населения Франции. Заметим, однако, что он был готов довольствоваться, во всяком случае, на данный момент, только 50 процентами голосов. В конце концов, в разгар событий, именно по его указанию представители третьего сословия в июне 1789 года предложили двум другим сословиям объединиться и сформировать "Национальное собрание". Несколько представителей духовенства и дворянства приняли это предложение, и именно это собрание, состоящее в основном из представителей третьего сословия, захватило контроль над революцией и в ночь на 4 августа 1789 года проголосовало за отмену "привилегий" двух других орденов.

Однако несколько месяцев спустя Сьез выразил глубокое несогласие с тем, как это историческое голосование было применено на практике. В частности, он протестовал против национализации имущества духовенства и отмены церковной десятины (dîme). В эпоху старого режима десятина была налогом на сельскохозяйственную продукцию и животных, ставка которого варьировалась в зависимости от урожая и местных обычаев; обычно она составляла 8-10 процентов от стоимости урожая и обычно выплачивалась натурой. Десятина распространялась на всю землю, включая теоретически дворянские земли (в отличие от taille, королевского налога, от которого дворяне были освобождены), а ее поступления шли непосредственно в церковные организации, причем сложные правила