новой обстановке. Вспомните, например, британскую Палату лордов, дворянско-клерикальный институт, напрямую восходящий к средневековому трифункциональному обществу, который, тем не менее, играл центральную роль в управлении первой глобальной колониальной империей на протяжении большей части девятнадцатого и в двадцатом веке. Вспомните также иранское шиитское духовенство, которое конституировало свою роль в Исламской Республике конца двадцатого века, создав Совет стражей и Ассамблею экспертов (выборную палату, в которую входят представители духовенства и которой поручено выбирать Верховного лидера). Этот исторически беспрецедентный режим сохраняется и по сей день.

Делегитимация тернарных обществ: Между революциями и колонизациями

Тем не менее, появление современного государства неизбежно подрывает трифункциональный порядок и обычно порождает конкурирующие идеологические формы, такие как идеология собственности, колониализма или коммунизма. В конечном итоге эти конкуренты обычно заменяют или даже искореняют трифункциональную схему в качестве доминирующей идеологии. Когда централизованное государство сможет гарантировать безопасность людей и товаров на значительной территории, мобилизуя собственный административный персонал (полицию, солдат и чиновников) без привлечения старой воинственной знати, легитимность знати как гаранта порядка и безопасности, очевидно, значительно снизится. Точно так же, как только гражданские институты, школы и университеты, способные обучать людей и производить новые знания и мудрость, появятся под эгидой новых сетей учителей, интеллектуалов, врачей, ученых и философов, не связанных со старым клерикальным классом, легитимность духовенства как духовного проводника общества также будет серьезно ослаблена.

Делегитимация старых дворянских и клерикальных классов может быть довольно постепенной, в некоторых случаях разворачиваясь на протяжении нескольких столетий. Во многих европейских странах (таких как Великобритания и Швеция, к которым я еще вернусь) трансформация приказного общества в общество собственности заняла довольно длительное время, начавшись в XVI веке (или даже раньше) и завершившись только в первые два десятилетия XX века. Более того, этот процесс все еще не завершен, поскольку следы трифункционализма сохраняются до сих пор, хотя бы в монархических институтах, которые все еще существуют в некоторых западноевропейских государствах, сохраняя в значительной степени символические остатки дворянской и клерикальной власти (британская Палата лордов является одним из примеров).

Были также фазы быстрого ускорения, когда новые идеологии и связанные с ними государственные структуры совместно работали над радикальной и целенаправленной трансформацией старых троичных обществ. Мы рассмотрим один из таких случаев - Французскую революцию, которая является одним из наиболее ярких примеров, а также лучше всего документирована. После отмены "привилегий" дворянства и духовенства в ночь на 4 августа 1789 года революционные собрания и связанные с ними администрации и трибуналы должны были точно определить, что означает слово "привилегия". В течение очень короткого периода времени стало необходимо провести четкую грань между тем, что революционные законодатели считали законным осуществлением прав собственности (включая ситуации, когда эти права осуществлялись ранее "привилегированным" лицом, которое могло приобрести и укрепить их при сомнительных обстоятельствах) и тем, что они считали незаконным присвоением устаревших местных регальных полномочий (отныне зарезервированных исключительно за центральным государством). Поскольку имущественные и регальные права на практике были так неразрывно переплетены, это было непростое занятие. Изучая этот период, мы можем лучше понять, как эти права и полномочия были взаимосвязаны в традиционных троичных обществах, особенно в европейских орденских обществах.

Мы также внимательно рассмотрим совершенно другой, но не менее поучительный исторический эпизод, связанный с попытками британцев понять и преобразовать трифункциональную структуру, которую они обнаружили, когда колонизировали Индию. В частности, мы сосредоточимся на кастовых переписях, проведенных в период между 1871 и 1941 годами. То, что там произошло, в некотором смысле было противоположно тому, что произошло во Французской революции: в Индии иностранная держава стремилась изменить конфигурацию традиционного троичного общества и нарушить текущий местный процесс государственного строительства и социальной трансформации. Сравнивая эти два совершенно разных эпизода (наряду с другими переходами, в которых посттернарная и постколониальная логика сочетались, как в Китае, Японии и Иране), мы сможем лучше понять, какие траектории были возможны и какие механизмы действовали.

О тернарных обществах сегодня

Однако прежде чем продолжить, я должен ответить на очевидный вопрос: Помимо исторического интереса, зачем изучать троичные общества? У некоторых читателей может возникнуть соблазн подумать, что эти реликты далекого прошлого мало полезны для понимания современного мира. Разве эти общества с их жесткими статусными различиями не диаметрально противоположны современным меритократическим и демократическим обществам, которые утверждают, что предлагают равный доступ к любой профессии - то есть и социальную изменчивость, и мобильность поколений? Однако было бы серьезной ошибкой игнорировать троичное общество, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, структура неравенства в досовременных троичных обществах не столь радикально отличается от структуры неравенства в современных обществах, как это иногда представляется. Во-вторых, что более важно, условия, в которых трифункциональное общество завершило свое существование, сильно варьировались в зависимости от страны, региона, религиозного контекста, колониальных или постколониальных обстоятельств, и мы видим неизгладимые следы этих различий в современном мире.

Начнем с того, что хотя жесткие статусные структуры были нормой в трифункциональном обществе, мобильность между классами никогда полностью не отсутствовала, как в современных обществах. Например, мы узнаем, что размер и ресурсы клерикального, благородного и простого классов сильно варьировались во времени и пространстве, в основном из-за различий в правилах членства и брачных стратегиях, принятых доминирующими группами, одни из которых были более открытыми, другие - менее. Институты также имели значение, как и относительная власть различных групп. Накануне Французской революции два господствующих класса (духовенство и дворянство) составляли чуть более 2 процентов взрослого мужского населения по сравнению с 5 процентами двумя веками ранее. Они составляли примерно 11 процентов населения Испании в восемнадцатом веке и более 10 процентов двух варн, соответствующих классам священнослужителей и воинов - браминов и кшатриев - в Индии девятнадцатого века (эта цифра увеличивается до 20 процентов, если мы включаем другие высшие касты). Эти цифры отражают совершенно разные человеческие, экономические и политические реалии (рис. I.1). Другими словами, границы, разделяющие три класса троичного общества, не были фиксированными; они были предметом постоянных переговоров и конфликтов, которые могли радикально изменить их местоположение. Отметим также, что по размеру двух высших классов Испания больше похожа на Индию, чем на Францию. Это говорит о том, что радикальные контрасты, о которых иногда говорят, что они существуют между цивилизациями, культурами и религиями (когда, например, западные люди отмечают странность кастовой системы Индии или воспринимают ее как символ восточного деспотизма), на самом деле менее важны, чем социальные, политические и институциональные процессы, с помощью которых происходит трансформация социальных структур.

РИС. 1.1. Структура троичных обществ: Европа-Индия, 1660-1880 гг.