Вот это темперамент! Кристина вцепилась мне в горло и слегка придушила — вроде бы в шутку, но… Пальцы сжались сильнее, когда я ухмыльнулся и уточнил:

— Любишь ролевые игры?

— Ты!

Кристина отпустила меня, но только для того, чтобы сжать кулаки и ударить меня в солнечное сплетение. Я увернулся, позволяя ей выплеснуть злость, потому что был действительно виноват. Со всеми этими похищениями, судами и таинственными врагами я как-то позабыл о своих друзьях — тех, кому не угрожала опасность и которые волновались за Маша так же, как и я. Кристина продолжила меня атаковать, но мне не составило труда заблокировать её удары. Только вот успокаиваться она не спешила, поэтому я решил переключить её внимание — перехватил занесённую руку, слегка её выкрутил и, прижав Кристину к себе, чмокнул её в щёку.

Кристина отскочила в сторону, прижав ладонь к щеке, словно я не поцеловал её, а отвесил пощёчину. Она заметно смутилась и покраснела:

— Зачем ты это сделал?

— Чтобы ты меня не убила, — я ей подмигнул. — Всё равно бы потом пожалела. К тому же я принёс хорошие новости. Маша возвращается.

— Ура!

Я соврал Кристине, что всё это время помогал загадочному отцу Маши. Мы сходили в столовую, позвали Егора и к восьми вечера спустились на крыльцо. Через Тени я узнал, что Виктор Викторович отправил за Машей свой личный автомобиль — серебристую «Волгу». Так что, когда во двор Академии заехала серебристая машина, мы поспешили к ней. «Волга» остановилась, открылась задняя дверь, и к нам вышла Маша. Она была бледной, болезненно худой и слабой, но на её лице играла радостная улыбка. Маша помахала нам рукой и сделала шаг навстречу, а потом…

Раздался взрыв.

Глава 13

Ректорат Академии Романовых.

Следователь по особо важным делам, Роман Шацкий, сидел напротив директора Академии и задумчиво постукивал карандашом по столу. Он перевёл взгляд на Алину Юрьевну, правую руку директора, которая с преданным лицом стояла за его спиной. Лысая коренастая дамочка выглядела весьма суровой — студенты, наверное, ходят у неё по струнке. Но сама Алина Юрьевна заглядывала в рот директору Академии — ну, оно и немудрено, давно сплетни ходят, что в Виктора Викторовича влюблены все женщины Краснодара, мол, настолько он неотразим.

— То есть Мария Кошкина пострадала случайно? — в который раз повторил Виктор Викторович. Роман пристально на него уставился: у него создавалось отчётливое ощущение, что за взрывом стоит что-то ещё, но директор скрывает информацию от полиции. Виктор Викторович нервно поправил свои идеально уложенные золотые волосы и сказал: — Целью покушения был я. Мы должны выяснить, как злоумышленники пробрались на территорию Академии. Я прикажу начальнику охраны проверить каждое защитное заклинание.

— Я проконтролирую, — с готовностью вставила Алина Юрьевна.

— Со всем уважением, но думаю, вы ошибаетесь, — возразил Роман и быстро пролистал свои записи. — Согласно показаниям всех сотрудников Академии, включая охранников и преподавателей, ваш автомобиль не покидал территорию Академии весь прошлый месяц. А срок годности у подобных бомб не превышает двух недель. Я понимаю, что это неприятно слышать, но преступник явно находится где-то рядом.

— Даже у студентов четвёртого курса не хватит магических ресурсов и знаний, чтобы сделать бомбу «Квазимодо». А каждый работник Академии проходит через тщательную проверку и психологическое тестирование, — несколько грубовато отрезала Алина Юрьевна. — Так что, на вашем месте, я бы искала виновных за стенами нашего учебного заведения.

Роман поморщился, но промолчал — лысая дамочка вызывала у него внутреннее отторжение.

— Наши эксперты прибудут через два часа и заберут автомобиль в лабораторию. Может быть, им удастся найти важные улики, — холодным голосом произнёс он, перевёл взгляд на директора и протянул ему свою визитку. — Если узнаете что-то новое, то, пожалуйста, сообщите мне. Вы должны понимать, что ваших же интересах вычислить преступника и наказать его в кратчайшие сроки. Никто не может предсказать, что придумает преступник завтра, — Роман отметил, что на слове «предсказать» директор едва заметно вздрогнул. — Возможно, он решит подорвать столовую в разгар обеда.

— Вы пытаетесь меня запугать? — Виктор Викторович приподнял брови.

— Нет, — Роман усмехнулся. — Я пытаюсь сказать, что огласка — это не самое страшное, с чем вы можете столкнуться. Конечно, газеты растрезвонят, если преступником окажется кто-то из ваших, но одна покалеченная девочка — это всё-таки лучше, чем сотня убитых студентов.

— Мы поняли вас, — перебила его Алина Юрьевна и с напором уточнила: — Что-то ещё?

— Нет, спасибо, — улыбнулся Роман, собрал документы и, попрощавшись, покинул ректорат.

В помещении повисла тишина.

— Он прав, — тяжело вздохнул Виктор Викторович. — После необъяснимого исчезновения Зубастого Осьминога мы обновили всю систему защиты и усилили её в три раза. Она работает как часы, и те идиоты, что пробрались в Академию неделю назад, — тому доказательство. Охрана моментально узнала об их появлении и проследила за ними до общежития чернокнижников. Быстро, вовремя, эффективно. Да и машиной я действительно не пользовался… Преступник где-то рядом.

— Или преступник хочет кого-то подставить, — Алина Юрьевна включила чайник, подождала, когда подогреется вода, и заварила зелёный чай. Поставила кружку перед Виктором Викторовичем и заботливо подвинула к нему блюдечко с овсяным печеньем. — Угощайтесь, сегодня утром приготовила. Так, о чём это я говорила? Ах да, мне кажется, кто-то просто воспользовался тем, что Академия переживает не лучшие времена.

— Нет, — покачал головой Виктор Викторович и сделал глоток чая. В его голосе звенела вина, он скривился словно от головной боли. — Аню кто-то подставил, сдал её Психотроникам. А я на эмоциях… Поступил как последний ублюдок. Уверился, что Ломоносов доложил про мою сестру Психотроникам, чтобы выслужиться. Злость застлала мне глаза, я позабыл, что это ещё вчерашний ребёнок, и решил отомстить, да ещё так подло, через его подружку…

— Все совершают ошибки, — Алина Юрьевна накрыла ладонью его руку и мягко сжала, наклонившись к нему слишком близко, почти интимно. — Вы — замечательный директор и всегда заботитесь о студентах. А с Марией Кошкиной произошла небольшая… накладка. Кто же знал, что так случится?

— Я мог помочь её отцу, — горько прошептал Виктор Викторович. — Он бы увёз её до приезда Психотроников, и ничего бы этого не случилось… — он оборвал себя на полуслове, когда заметил, что Алина Юрьевна подвинулась ещё немного ближе, едва ли не легла грудью ему на плечо, и мягко стряхнул её ладонь со своей руки и встал. Он давно заметил, что преподавательница по энергообмену неровно к нему дышит, но до последнего надеялся, что эта бессмысленная влюблённость пройдёт.

Алину Юрьевну на мгновение перекосило от злости, но она очень быстро справилась с эмоциями — директор ничего не заметил. И пока он перебирал какие-то бумаги, притворяясь, что ничего не произошло, Алина Юрьевна достала из сумочки красную помаду, щедро накрасила губы и подошла к Виктору Викторовичу. Слегка похлопала его по спине и, когда он обернулся, поднялась на носочки и поцеловала его взасос. Виктор Викторович на секунду растерялся и застыл, но потом осторожно её отодвинул.

— Я не заинтересован, — твёрдо сказал он.

— Простите, — Алина Юрьевна потупила глаза, в которых вспыхнуло торжествующее злорадство. — Я просто хотела убедиться.

— Давайте сделаем вид, что ничего не было, — предложил Виктор Викторович.

— Конечно, — улыбнулась Алина Юрьевна, направилась к выходу и уже на самом пороге пробормотала себе под нос: — Впрочем, как и всегда.

* * *

— Здравствуйте, князь Пожарский, — поздоровался я с Машиным отцом, войдя в палату. У него удивлённо вытянулось лицо, и я добавил: — У каждого свои секреты, но да, я выяснил ваше имя после нашей первой встречи. Неужели вы думали, я поверю безымянному незнакомцу, который назвался папашей моей подруги? — в виноградной беседке я оставил Тень, которая проследила за ним, выяснила, где он живёт и как его зовут. Я прошёл к больничной кровати и с грустью посмотрел на Машу. — Как она?

— Плохо, — ответил Пожарский и погладил Машу по голове. Её лицо, шея, грудь и руки были полностью забинтованы, не было видно ни одного участка кожи. — Ей потребуется больше двадцати пластических операций, но внешность полностью не восстановится. Точнее… — он нахмурился. — Точнее, восстановится, но это уже будет не Машино лицо. Но это лучше чем ничего. Страшно представить, что было бы, если бы не мои деньги… Ей бы пришлось жить не с новой