с одним глазом в центре лба затмевала всё человеческое, что было в этом великане. Смотрел такой пристально и со злобой так, что мороз бежал по коже. А потом еще и челюсти с выпирающимися клыками, создавали отвратительную ухмылку. Широкий приплюснутый нос, острые уши, лысая голова и высокий рост, завершали образ полуголого гиганта. Они ехали на крепких лошадях, вероятно созданных лишь для них: крупных животных с длинными ногами и покрытых короткой шерстью, как у кошек, но с гривой и хвостом, как и у обычных лошадей.

Они косились на людей огненным глазом и громко фыркали, когда седоки отводили удила, оттягивая тех от клеток с пленниками. Они будто хотели укусить их или же даже съесть. Люди шарахались и кричали от страха, а цидри смеялись каким-то хриплым смехом, похожим на карканье ворон. В общем, всё в купе было настолько страшно и ужасно, что девушка совсем потеряла надежду на спасение и теперь только шепотом молилась. Благо, что помнила их с детства, когда этим занималась бабушка. Она прививала своей внучке не только манеры, но и веру в Бога, в его милость к страждущим. Вот и сейчас, она обращалась к нему, с просьбой простить ее и помиловать.

И помощь пришла. С неба. Это были драконы. Они ударили по скоплениям стражей огнем, летали над обозом и поражали тех молниями. При этом, попадали и в клетки, за которыми они прятались, прикрываясь людьми. Стреляли в пролетающих низко драконов, но их попытки не достигали целей, броня драконов была крепка и стрелы бессильны против них.

Крики, пожары, перевернутые повозки, стоны и кровь – все это было после налета на обоз. Клетка с Ларой не пострадала, как и некоторые другие, только была опрокинута набок и девушка сильно ударилась о прутья. Помогая друг другу, они выползли из открывшейся от удара дверцы, оглядывались и громко кричали, призывая откликнуться своих родных в других повозках. Лара тоже хотела найти своего парнишку, но не могла встать: боль в ноге и в боку не позволяла двигаться, да и обернувшиеся драконы, сновали по каравану, добивая остальных цидри и освобождая из клеток плачущих людей.

Прислонившись к перевернутой клетке, Лара сидела закрыв глаза и благодарила Господа в том, что не оставил ее, защитил и помиловал. Очнулась, когда услышала мужской голос:

- С вами все хорошо, девушка?

Она открыла глаза. На нее вопросительно смотрел человек-воин. Склонившись к самому лицу, он внимательно смотрел на нее. Она кивнула:

- Со мной все в порядке. Немного ударилась. Пройдет, спасибо, что освободили.

- У вас есть еще кто в этом обозе из родных? Кого вы ищите?

- Есть, - ответила она, поднимаясь на ноги, - Мальчишка лет семи. Он сообщил командиру обоза, что на городок напали цидри и тот ушел вместе с командой. А нас пленили. И вот мы здесь, - обвела она рукой вокруг, - Теперь хочу его найти.

- Это будет затруднительно, но мы поможем, а пока отдыхайте.

Он повернулся и пошел к следующим повозкам, определяя живых и предлагая тем помощь. Лара сначала следила за ним, а потом встала и, опираясь на палку, что нашла рядом, поковыляла следом. Она искала того мальчика и нашла его, но уже мертвым. Их клетка была опрокинута взрывом, и никто не выжил.

Поплакав над их могилой, она, уже освоившись, и придя в себя, помогала другим в готовке еды и перевязывании ран, распределении по возкам плененных, готовящимся к перевозке в ближнее селение, где их ждала настоящая помощь, как говорили драконы, оставленные здесь для препровождения в тыл мирных жителей. Их полеты в небе, говорили о том, что еще ведется сражение, и там могут быть жертвы. Но территория постепенно очищалась от вторжения оголтелых орд цидри.

Драконы, как и всегда, были теми самыми освободителями, о которых слагались легенды и пелись баллады.

Прибыв в городок, Лара поняла по их большому количеству, что здесь расположился главный штаб и, как рассказали воины из людского ополчения, здесь находился и сам король. Он тоже летал и уничтожал цидри, как и простые драконы-воины. А еще посещал жертвы набега и принимал просьбы и пожелания жителей, подвергшихся вторжению. В сопровождении своей свиты, он выслушивал больных и здоровых, отдавая приказания в оказании помощи людям.

Так и Лара неожиданно встретилась с королем. Вначале она встревожилась, а потом, вспомнив, что сама в другом обличии, успокоилась и удивилась, встретив участливый и внимательный взгляд владыки, устремленный на нее.

- Вам нужна помощь? – обратился он к ней.

- Нет, - покачала она головой, - Разве только вернуться в столицу.

- А что так далеко вы делали? – удивился тот, глядя на странную девушку.

- Жила с сестрой в приграничье, но потом попала в плен.

- А сестра тоже тут? – продолжил он разговор.

- Нет, - ответила Лара, - она осталась и живет хорошо. А вот мне не повезло. Хотела уехать в столицу, но попала. Спасибо вам за освобождение.

Задав еще несколько вопросов, король повернулся и что-то сказал писцу, который записывал за ним приказания.

Что это были за приказы, она узнала только после, когда к ней подошел стражник и предложил пройти в одну из палаток драконов. Там уже собралась толпа людей. Они ждали ответы на свои вопросы и просьбы, как сообщил ей тот самый страж, который и привел сюда девушку. Ее просьба тоже была удовлетворена и даже удивила тем, что была предложена работа в столице. Ей предлагали работу в замке самого короля. Видимо, внешнее уродство девушки и ее активная помощь здесь, не обошли внимание короля, и тот приказал помочь ей таким образом. Зачем ему это было надо и что за этим крылось, Лара сломала себе голову, думая всю дорогу в поездке назад, в город, с которого начались ее приключения и которые чуть не стоили ей жизни.

Через неделю пути они прибыли в столицу и она, вместе еще с другими «счастливчиками», оказалась на территории служебного двора королевского замка. Их всех записали, сводили в купальню, осмотрели врачеватели и накормили. Собрали в большой комнате и определили на работу. Ларе достались нижние комнаты гостевого крыла замка. Она выступала здесь горничной с уборкой и услужении гостям.

Вначале ей не хотелось здесь работать в таком качестве, хотелось вновь самостоятельности и занятий любимым делом. Она мечтала устроиться в театре или, в крайнем случае, в церкви, где могла быть музыкантом, но поняв, что это невозможно