Шрифт:
Закладка:
Католики некогда сжигали евреев, не подумав о том, что и богоматерь принадлежала к этой нации. Они и сегодня еще не думают, что поклоняются еврейке.
Мне кажется, что из-за своего воспитания для неба очень многие люди забывают о своей задаче на земле. А я полагаю, что человек действует мудрей всего тогда, когда ставит это воспитание на свое место. Ибо если некое мудрое существо послало нас в этот мир, в чем нет никакого сомнения, то будем стараться поступать как можно лучше, насколько это возможно в нашем положении, и не дадим ослеплять себя откровениями — ведь все они обманчивы. То, что человеку необходимо знать для своего счастья, он, конечно, знает без всякого иного откровения, кроме того, которым он обладает по своей природе... Хорошо было бы, чтобы слово «религия» вообще не существовало. Когда и как оно возникло? Создать из него подлинное учение о счастье — вот на какую цель должны быть направлены все стремления.
Пониманию вещи способствует не откровение, а ее собственный авторитет. Но какой же авторитет может навязать мне веру в то, что противоречит моему разуму? Только слово божие. Но существует ли иное слово божие, кроме разума? Безусловно, нет. Ведь то, что Библия является божьим словом, сказано людьми, а люди не знают иного слова божьего, кроме разума.
Наши богословы хотят насильно сделать из Библии книгу, в которой нет никакого человеческого смысла.
Не подлежит сомнению, что среди христиан имеется много порядочных людей, так же как и повсюду и во всех сословиях есть хорошие люди. Но несомненно одно — они сами in corpore и то, что они совершили в качестве христиан — не многого стоило.
Бога можно было бы назвать неизвестным нам папой, иезуиты которого — богословы[149].
Подобные люди не защищают христианство, а защищаются христианством.
Большинство вероучителей отстаивают свои принципы не потому, что убеждены в их истине, а потому, что раз навсегда решили утверждать, что они истинны.
Теософия[150], астрология[151], а в известном смысле и метеорология сходятся не только в том, что при их изучении и применении устремляют взор к небу, но так же и в том, что их почитатели всегда хотят видеть больше, чем другие.
Даже сам дьявол не мог бы пожелать для себя более подходящих людей, чем некоторые из числа так называемых «богоугодных».
Патер: вы, новозеландцы, — людоеды. Новозеландец: а вы, попы, — богоеды[152].
Поистине удивительно, что на основе смутных представлений о причинах люди создали веру в бога, о котором мы ничего не знаем и знать не можем. Ибо всякое заключение о создателе мира всегда антропоморфизм.
Религия Шульце[153], проповедника с косичкой, является асимптотой, к которой приблизятся в конце концов все христианские религии. Я думаю так же, как и он...
Всемогущество бога во время грозы вызывает удивление только тогда, когда она еще не разразилась или когда она уже миновала.
Во имя господа сжигать, убивать, предавать анафеме, — все во имя господа!
То, что, собственно, делает для бедняков небесную жизнь столь привлекательной, — это мысль о равенстве сословий на том свете.
Разве не странно, что каждый может быть своим собственным врачом и своим собственным адвокатом, но едва кто-нибудь пожелает быть своим собственным священником, — против него поднимают вой, и в это вмешиваются земные боги? В чем причина, что земные боги так беспокоятся о вечном блаженстве людей, в то время как они столь безответственно пренебрегают их преходящим благом? Ответ не труден.
Жалко, что лапландцы и исландцы не являются черными, а африканцы белыми. Физикотеология могла бы заняться превосходной игрой в конечные причины[154]
Неужто есть существа, точно знающие, что с нами произойдет после смерти, как знаю я, что тело убитой мной собаки сгниет?
В обычные размышления человека о существе, сотворившем мир, видимо, примешивается большая доля благочестивого нефилософского вздора. Восклицание — что это должно быть за существо, создавшее все это! — не лучше, чем следующее: что это за рудник, в котором найдена луна! Потому что, во-первых, следовало бы сначала спросить, создан ли мир, и, во-вторых, в состоянии ли существо, его создавшее, сделать из меди часы с репетиром. Я имею в виду — умеет ли оно плавить желтую медь, выковывать из нее пластины, вырезать из них колеса и обтачивать их. Полагаю, что нет. На это способен только человек; а более высоко развитый человек изобрел бы для этого еще и другие приемы. Но если наш мир когда-либо и был создан, то его создало существо, относящееся к человеческому роду столь же мало, как кит к жаворонкам. Я не могу поэтому достаточно надивиться, когда прославленные люди утверждают, что в крыле мухи заключается больше мудрости, чем в искуснейших часах. Это положение говорит лишь об одном: тем путем, каким создают часы, невозможно создать комариные крылья, а путем, каким создают комариные крылья, нельзя сделать часы. Нужно быть справедливым и не обращать внимания на эти бесполезные ханжеские намеки, и притом это следует не говорить, а обладать силой мыслить подобным образом, ибо для этого необходима сила.
Если бы когда-нибудь некое высшее существо рассказало нам, как возник мир, то я, пожалуй, хотел бы знать, оказались ли бы мы в силах понять его. Думаю, что нет. О «возникновении» вряд ли могла бы идти речь, потому что это чистый антропоморфизм. Могло бы даже оказаться, что вне нашего сознания ничего и нет, что соответствовало бы понятию возникновения, коль скоро оно применяется не к отношениям одних предметов к другим, а к предметам самим по себе.
Бытие и небытие, когда речь идет о чувствующем существе, не противостоят друг другу; исключают
