благоприятно расположенными к Даниилу и в конечном счете превращаются в почитателей единого Бога. Эта перспектива очень близка к идеологии книги Эсфири и даже отчасти наследует линию Второисаии, чрезвычайно положительно оценивавшего личность Кира II (Ис 44–45). Наиболее вероятную дату написания этого раздела можно отнести к персидской эпохе.

Изменившуюся историческую ситуацию демонстрирует текст арамейского апокалипсиса, включившего в себя 1–7 главы книги Даниила. Автор этого произведения говорит о четырех мировых империях, последняя из которых представляется сеющей всеобщее разрушение (Дан 7, 7). 2 и 7 главы книги Даниила могли быть созданы только после распада державы Александра Македонского, отразившегося в Дан 2, 41. Резко отрицательное отношение автора к четвертому царству, предстающему в качестве слепой разрушительной силы было продиктовано военным характером государств наследников Александра Македонского – диадохов, чья легитимность действительно целиком основывалась на военной силе. По мнению Р. Альбертца, катастрофой, подорвавшей веру евреев в возможность гармоничного существования под властью греческих царей, стали Сирийские войны: по этой причине он датирует арамейскую книгу Даниила периодом борьбы Птолемеев и Селевкидов за господство над Палестиной во время Пятой Сирийской войны (202–195 годы до н.э.). Если принять месопотамскую, а не палестинскую локализацию происхождения арамейской книги Даниила, то ее датировку можно отнести как к периоду Сирийских войн, в первую очередь Третьей сирийской войны (246–241 годы до н.э.), во время которой египетские войска вторглись в Вавилонию, так и к более раннему периоду войн между диадохами во время распада державы Александра. Автор арамейской книги Даниила активно использовал вавилонские традиции, вероятно связанные с древним пророчеством о вавилонских царях и космогоническим эпосом «Энума Элиш», кардинально переосмыслив их: в его произведении они предрекают будущее установление Царства святых Всевышнего, которое сменит языческие мировые империи. Равным образом, он дополнил переработанный им текст обширными доксологиями, говорящими об установлении Царства Божьего (Дан 3, 31–33; Дан 4, 31–32; Дан 6, 26–27). Идеология автора представляется уже не идеологией лояльного подданного персидских царей, надеющегося на их исправление или даже обращение, а глубоко оппозиционной позицией автора, радикально отрицающего эллинистическое господство и надеющегося на установление эсхатологического Царства Божьего.

Арамейская книги Даниила стала известна в Палестине, вероятно, благодаря эмиграции группы (или ее отдельных представителей), с которой был связан ее автор из Вавилонии в Иерусалим. По мнению П. Реддитта это событие могло иметь место после установления сирийского контроля над Иерусалимом, в результате чего Иерусалим и Вавилония оказались в составе государства Селевкидов. В 198 году до н.э. Антиох III даровал живущим в Иерусалиме и переселяющимся туда иудеям трехлетнее освобождение от налогов и право вести городские дела в соответствии с «отеческими законами», что могло спровоцировать еврейскую миграцию из Вавилонии в Иудею[121]. В период гонений Антиоха Епифана неизвестный автор переработал арамейскую книгу Даниила, дополнив это произведение еврейскими разделами (8–12 главы), переведя раздел 1–2,4a на иврит и переработав седьмую главу, добавив туда ссылки на события времен Антиоха Епифана. Мы, разумеется, не можем высказать никаких конкретных предположений о личности автора еврейской части книги Даниила; тем не менее, мы снова можем попытаться определить социальную среду, к которой он принадлежал, и в общих чертах описать его идеологию.

Наиболее общие характеристики этой социальной группы могут быть извлечены из самого текста книги Даниила. Использование арамейской книги Даниила с большой вероятностью указывает на связь с вавилонской диаспорой; обилие традиций, связанных с толкованием пророческих снов и видений, ангелологией и сложной библейской экзегезой указывает на бытование в данной среде месопотамских по своему происхождению традиций мантической и визионерской мудрости, аналогичных тем, которые были характерны для авторов сочинений, повествующих об истории легендарного праотца Еноха. Обширные знания истории эллинистических государств, которые автор демонстрирует в 11 главе книги Даниила, указывают на использование греческих источников и, таким образом, владение греческим языком и, возможно, доступ к государственным архивам Селевкидской державы. Все указанные черты указывают на представителей весьма образованной среды, имеющей некоторое отношение к государственному управлению.

Более ясные указания на характер группы, к которой принадлежал автор книги Даниила, появляются в 11 главе. В ней он приводит краткое повествование об участи «разумных», «маскилим» во время гонений Антиоха Епифана: «Поступающих нечестиво против завета он [Антиох] привлечет к себе лестью; но люди, чтущие своего Бога, усилятся и будут действовать. И разумные из народа вразумят многих, хотя будут несколько времени страдать от меча и огня, от плена и грабежа; и во время страдания своего будут иметь некоторую помощь, и многие присоединятся к ним, но притворно. Пострадают некоторые и из разумных для испытания их, очищения и для убеления к последнему времени; ибо есть еще время до срока» (Дан 11, 32–35). Контекст повествования очевиден – «разумные» выступают в роли проповедников, убеждающих народ твердо держаться Завета, не следовать указам Антиоха Епифана и терпящих за это преследования и даже гибнущих от рук гонителей. Кроме того, здесь говорится об их непростом взаимодействии с другими группами, участвующими в сопротивлении Антиоху. Со времен Порфирия большинство исследователей усматривает в указании на «некоторую помощь» отсылку к восстанию Маккавеев, которых автор обвиняет в неискренности, очевидно критикуя их политические амбиции и осуждая вооруженные акции против Антиоха и его еврейских сторонников. Несмотря на его резко отрицательное отношение к царю и еврейским коллаборационистам, автор книги Даниила, по всей видимости, считал все военные акции бесполезными и даже вредными, служащими только для удовлетворения политических амбиций их инициаторов, – гибель Антиоха и установление Царства Божьего, по его мнению, могут наступить только в результате прямого Божественного вмешательства (Дан 8, 25; Дан 12, 1).

Какая социальная группа занимала схожую позицию во время маккавейского кризиса? В науке был предложен ряд возможных идентификаций маскилим с различными группами, упоминающимися в книгах Маккавейских[122]. Несмотря на то, что некоторые исследователи считают изучение этого вопроса зашедшим в тупик и предполагают, что под «маскилим» следует понимать некоторую группу, не оставившую о себе определенных упоминаний в анналах истории, традиционная ассоциация между маскилим и хасидеями представляется нам наиболее вероятной. В первой книге Маккавейской хасидеи описываются как ἰσχυροὶ δυνάμει, ἑκουσιαζόμενος τῷ νόμῳ (1 Макк 2, 42) ‘лучшие граждане’, ‘ревнители Закона’, что может быть интерпретировано как указание на их благочестие и выдающийся социальный статус. В 1 Макк 7, 12 также указывается, что «к Алкиму [первосвященнику, назначенному Селевкидами после отмены указов Антиоха] же и Вакхиду сошлось собрание книжников искать справедливости. Первые из сынов Израилевых были Асидеи; они искали у них мира». Здесь хасидеи буквально определяются как γραμματέων «писцы», «книжники».

Таким образом, хасидеи представляли собой группу уважаемых и благочестивых граждан, исполнявших обязанности