Первым делом, после того как закрываю калитку за Волковым и зло вытираю бегущие по щекам слёзы, иду укладывать Алиску. Возможно, она улавливает моё эмоциональное состояние, или её напугал наш разговор с её отцом на повышенных тонах, но, как только Никита ушёл, она принялась вопить во всё горло.

О Никите стараюсь просто не думать… получается, конечно, хреново, но я честно пытаюсь выбросить его из головы и отключиться!

– Тише-тише, малышка. Ну ты чего? Всё у нас будет хорошо. Дядя понравился? Да… красивый зараза… и тупой, – бормочу, укладывая дочь в коляску. – Надеюсь, мозгами ты пошла в маму, да, красотка? И будешь более сообразительной у нас? У меня…

Она только моя. Он ничего не понял. Ничего. Перед глазами до сих пор стоит его бледное шокированное лицо. Зачем бы он ни приехал ко мне, наличие ребенка его не обрадовало, скорее испугало и разозлило. Сбежал как трус, выкрикивая какие-то обвинения. Я никогда ему не изменяла, а Макарова не видела с выпускного, на котором мы потанцевали один-единственный танец! Из-за танца я теперь изменщица? Или кто-то ему что-то наговорил?

Спокойно, Полина, дыши. Алиска плачет оттого, что я на нервах до такой степени, что у меня трясутся руки и ноги. В ответ она дрыгает ногами, выгибая спинку, и не даёт мне пристегнуть её ремнями в прогулочной коляске.

Когда бабушка говорит мне, что с Алиской сегодня не было проблем и она вела себя шикарно, я хочу ей верить, но не могу. Ей всего полтора года и, кажется, у нас начинается очередной кризис возраста или регресс сна. Она сопротивляется дневному сну и орёт до хрипоты и икоты. Конечно, ведь мир такой большой и интересный, и она ещё не все камни запихала себе в рот, а мама пытается уложить её спать. Зубы тоже доставляют ей дискомфорт. Бабушка просто не хочет меня расстраивать, поэтому приукрашивает своё времяпрепровождение с внучкой в несколько раз и никогда-никогда не жалуется, разве что в шутливой форме.

– Ого, ты сильная какая! – Пытаюсь пощекотать её за пятку, нагнувшись над коляской, за что и получаю этой пяткой в скулу. – Блин…

Потирая ушиб, молюсь, чтобы не было синяка. У нас такое уже было: дочь резко подняла голову и разбила мне губу. Видок был тот ещё…

Спустя полчаса истошного крика и пару кругов вокруг дома по ямам и кочкам дочь засыпает, а я могу перевести дух и подумать в тишине. Ставлю коляску под высокой раскидистой березой, которая отбрасывает тень на коляску, и забегаю в дом. Делаю себе чай и возвращаюсь во двор на веранду. Укрываю Алиску пледом и накидываю другой такой же на себя.

Бабушка и дедушка отзвонились, что уже едут назад. Мне тоже нужно поспать перед вечерней сменой на работе, обещала ведь выйти сегодня, но я не могу. В крови гуляет адреналин после встречи с Волковым, а мысли перескакивают с одного на другое. Видимо, я до сих пор нахожусь в шоке от внезапной встречи с ним у нас дома.

Перематываю в голове наш диалог снова и снова. На глаза опять набегают слёзы, и я, давясь горячем чаем, запрещаю себе плакать из-за Волкова. Я просто надеялась, что если он посмотрит на Алиску, всё сам поймёт… Как можно не понять, если тут даже генетический тест делать не нужно: одно лицо?!

Обида паутиной расползается в душе, а в голове рождаются, циничные ответы на его обвинения. Я его бросила, как удобно! Кто ему это наплëл? Собственная мать?

Черт… он же упомянул Виту.

Застываю, проигрывая в голове ещё раз наш короткий ядовитый диалог. Мне ведь не показалось?

Ермолаева откладывала наши последние встречи несколько раз под самыми дурацкими предлогами! Хватаю телефон и пытаюсь ей позвонить, но она не берёт трубку. Неудивительно.

– Ещё одна трусиха, – говорю себе под нос, набирая ей сообщение.

Ни в чём не обвиняю, а просто прошу о встрече. Завтра воскресенье, и я надеюсь, никаких дел у моей дорогой лучшей подруги нет. А ещё надеюсь, ей хватит смелости не избегать меня. Я ведь просила её стать крестной моей дочери не просто так. Мы столько лет рука об руку шли по жизни… Не тороплюсь делать какие-либо выводы и очень надеюсь на то, что Виталина ни при чём.

***

– Нагулялись так, что ног не чувствую, – восклицает бабушка, появляясь во дворе.

Шикаю на неё, взмахом руки указывая на коляску. Алиса начинает кряхтеть, но вроде затихает и не просыпается. Облегченно вздыхаю: обычно, когда она не досыпает своё положенное время, просыпается в паршивом настроении и ничего не может её развеселить. А мне сейчас не до танцев с бубнами вокруг капризной крошки.

– Поняла… Давно? – спрашивает бабушка, поправляет одеяло на ножках Алисы и идёт ко мне. – Дед Ефимыча встретил, теперь до утра языками сцепились. Ой, как хорошо.

Присаживается рядом со мной на ступеньки крыльца и вытягивает ноги, блаженно прикрыв глаза.

– Минут сорок, пусть ещё поспит. Ба, мне сегодня пораньше отъехать надо на работу, уложишь её сама? – говорю, кусая губы.

– Спрашиваешь ещё! Взяла дополнительную смену? Ты это дело брось, сляжешь тут мне, что мы делать будем? Всех денег мира не заработать, как-нибудь справимся.

– Нет, там другое… я к Витке хочу заехать, поговорить. Волков сегодня утром внезапно приехал, Алису увидел, – произношу сквозь ком в горле.

Почему опять хочется плакать?

Бабушка резко открывает глаза и поворачивает ко мне голову.

– Явился! И чего ему надо было? – удивленно восклицает и бьёт ладонью по деревянным ступенькам.

Быстро рассказываю нашу короткую встречу, сжимая в руках кружку с чаем. Слова льются из меня потоком, а бабушка лишь кивает, поджав губы, и неодобрительно качает головой.

– Поля, я иногда очень жалею, что пошла у тебя на поводу тогда, два года назад, и сама не пошла к этим Волковым, – осторожно начинает она после нескольких минут молчания. – Боялась за твое эмоциональное и физическое состояние, ребëночка надо было выносить, потом родить, выкормить, на тебе лица не было. Но сейчас я заклинаю тебя, хватит с этим мальчишкой в загадки играть. Он ведь зачем-то приехал к тебе? Проходу не даёт, сама рассказывала. Вот в лоб бы ему всё и сказала! Давно пора! Мать не мать там его постаралась, отец, Витка твоя, прости Господи, егоза драная, а разобраться вам надо вдвоём. Только ты и он. И уже потом со всеми остальными выяснять. Вдвоём или порознь, тут вам самим решать.

– Я разозлилась… на эмоциях была. Он Виту приплëл, про измену что-то говорил, – начинаю оправдываться, понимая, что сегодня моё поведение было неправильным. – Зачем он так?

– Мозги ему промыла кикимора-мать его, пора на место их вставить. Деду ничего рассказывать не буду, а то правда за ружье схватится. К подружке своей ты всё-таки съезди. Вот прям сейчас собирайся! Чего время терять! Пора разобраться в этой ситуации. Лишили ребенка отца! Поиграть судьбами решили… – бабушка всё ворчит и ворчит, проклиная мать и отца Волкова, ему тоже достается от её проклятий, как и моей матери-кукушке.